Любовь моя - стр. 57
– Не думаю. Хотя в юные годы мы часто не понимаем, почему волнует то или иное событие, как его оценить, вот и склоняешься то к одному, то к другому течению, ищешь себя. Это теперь каждый из нас – дока, – сказала Жанна. – И все равно у всех свое прочтение одного и того же произведения, потому что мы резонируем на разное и по-разному.
– Рита открыта к различным толкованиям своих книг, она не одержима гордыней и готова к диалогу.
Собственно, любой человек рано или поздно обнаруживает существование зла в мире. Важно, каким он выйдет из этого испытания, – задумчиво проговорила Аня, думая уже о чем-то другом. Наверное, она вспомнила своих подопечных детдомовских ребятишек. – Вот скажите мне, пожалуйста, почему сейчас российское общество не интересно само себе, почему оно по-настоящему не вникает в проблемы семьи? Надо оздоравливать обстановку в стране и в семьях. Больше с экрана телевизора говорить о любви и дружбе, объединять людей на почве музыки, спорта, культуры, а плохое и жестокое как бы отрезать.
– Некогда, других забот хватает, – ответила Инна.
– Соблазн простых объяснений слишком силен, – серьезно заметила Лена.
– А чему самому главному учишь ты? – спросила Инна.
– Быть людьми, отвечать за свои поступки. Открывать тайну человека, максимально глубоко постигая его сложную душу. И поставить это понимание как главную задачу жизни; еще помочь каждому сформулировать эту цель для себя. А то ведь всяк проживает жизнь, как хочет, а не как может.
– Слова, произносимые тобой, не исчерпывают сути человека, тут еще Слово Христово требуется. Христос – мера всего сущего на земле. Без веры в бессмертную душу человека жизнь невозможна, она бессмысленна, – сказала Жанна. – С ним ты была бы совсем другим писателем.
– Кончай агитировать. Христос у тебя всюду, как к бочке затычка. Даже религиозный Бунин зло упрекал Достоевского, за то, что тот совал Христа во все свои бульварные романы. А ты надеешься на перерождение убеждений Лены? – удивилась Инна.
– Меня непросто обидеть, – забурчала Жанна и спрятала голову под подушку.
– Меня особенно беспокоят так называемые отцы, которые не понимают, что время, с пользой проведенное с детьми – не возобновляемая, не восполняемая валюта. Сколько раз я слышала проповеди спохватившихся отцов своим великовозрастным сыновьям в милиции или в судах, когда работала общественным заседателем! «А о чем вы, папаши, думали пятнадцать лет назад, когда уперто часами по вечерам сидели с пивом у телевизоров, а по выходным пропадали с дружками в гаражах? Чем соблазняла, куда вовлекала и уводила ваших детей улица, пока мать занималась домашними делами?» – раздраженно думала я. Нет ничего важнее воспитания подрастающего поколения, – пылко провозгласила Аня, почувствовав поддержку Лены.
Последовало молчание. Женщины понимали справедливость Аниного тезиса, но не хотели ночью окунаться в столь трудную и многоплановую тему.
А Лена подумала с уважением: «Аня, не рожала своих детей, но имеет их неизмеримо больше, чем любая из нас».
– У Риты в последнем романе есть много моментов, не двигающих сюжет, – высокомерно заявила Инна.
– Но объясняющих суть событий. В литературе сюжет – атрибут далеко не обязательный. Как же без завлекательной «морковки»? А вот так! Хорошо Рита пишет. Каждая ее книга – проба новой манеры письма. Каждая ее фраза тщательно продумана и выверена. Рита видит то, что не замечают другие, находящиеся рядом. Вот, допустим, пишет она об ужасном человеке и тем самым напоминает нам, что и мы далеко не идеальны, что и в нас есть доля чего-то плохого, от которого мы должны избавляться. Это же и тебе приговор, и мне, и другим, считающим себя хорошими, – горячо защитила Риту Аня.