Любовь моя - стр. 56
– Ты же у нас читатель-динозавр! Всё способна проглотить, – засмеялась Инна.
– Троглодит, – уточнила Жанна.
– Смею тебя заверить: задают себе писатели формат, берега, за которые не стоит выходить. Хочешь изучить писательскую кухню? Похвально. Займись этим с Леной. Писатели и с нас, и с себя кожу сдирают, особенно когда пиковые моменты описывают. И мы льем очистительные слезы, – добавила Аня прочувствованно.
– В этом и заключается Ритино дарование? – подала голос Жанна, на этот раз как-то особенно робко напомнив о себе из-за спины Ани. Видно, неглубокая осведомленность в литературном творчестве подруг сильно ее принижала.
– У Риты незабываемые, обезоруживающе честные образы. Поле ее деятельности – человек. Она интересуется людьми с пограничными состояниями психики, с температурой много выше, чем тридцать шесть и шесть, но без патологий и крайностей, – внесла ясность Аня. – Норма ей скучна. Некоторые легкие искажения в личностях позволяют глубже проникать в человеческую психику, лучше понимать ее взаимоотношения с обществом. Именно поэтому Ритины персонажи иногда несколько переходят за грань, преступают общественные, моральные и этические нормы. Достоевскому это в упрек не ставится.
– Сравнила! Но раз тема имеет место быть, ее надо поднимать и разрабатывать. Она неисчерпаемая и никогда не надоедает, – великодушно согласилась Жанна.
– Ты тоже как Аня понимаешь Риту? – источая холодное безразличие, слегка удивилась Инна. – Раньше искусство тонко, но остро выступало против серости, боролось за светлое, высокое, чтобы новое и прекрасное пробивалось сквозь грязь и порок, оно воспитывало, а современная литература стремится удивить, потрясти негативом, в крайнем случае развлечь.
– Но только не Рита, – морщась как при зубной боли возразила Аня.
– Против чего она выступает? – спросила Жанна, не понимая сути спора подруг.
– Почему обязательно надо выступать против чего-то? – простодушно удивилась Аня. – А если за доброту, за уважение человеческого достоинства?
– И это в обществе, где существует дефицит совести и раскаяния? Ха! Она хочет, чтобы злые стали добрыми, глупые – умными, наглые – воспитанными? Конечно, в шестидесятые, в оттепель, опьяненную несбыточными мечтами, и даже перед перестройкой совести в нашем обществе было больше. Воздух был насыщен душевным кислородом. Большинство людей нашего поколения вспоминают советское время, как самый счастливый период своей жизни. Мой личный поклон тем прекрасным годам! Но теперь, когда романтичный период закончился… Прошу прощения, но марксистко-ленинский идеализм ушел в прошлое, изжил себя. И что осталось? Души исполненный полет? Маниловщина? Память невероятного воодушевления прошлых лет? Хочешь телепортироваться назад? – воспротивилась Аниному мнению Инна. – Хотя, зачем Маркса ругать? Он правильно преподносил теорию капитализма.
– В трудные нестабильные времена людям тем более важны уважение и доброта. Культура – эмоциональный опыт человечества, он существует для сохранения чистоты внутреннего мира человека. А книги – единое культурное поле для всей страны. Позитивные произведения помогали людям выжить в войну… Или, допустим, подросток не знает, как вписаться в новый коллектив, как пережить свою боль и обиду. Он мечется, потому что ждет сопереживания, сам его не имея к другим… А читая, он вникает в чужие проблемы и тем самым развивает свои чувства и умение управлять ими. Он воспитывается. Я верю в силу слова. Меня книги подняли с колен, – гневливо зачастила Аня. – Вот почему, например, не злой, не подлый человек поступает плохо? Что выводит его на такое проявление себя? Он конформист и тем вреден? Алеша Карамазов был добрый, но тоже мог бы стать террористом, потому что трагический идеалист.