Любовь и проклятие камня - стр. 3
– Муж мой, – сорвалось с девичьих уст…
Ему удалось отдать долг семье с первого раза. Молодая супруга понесла. Она ходила, тихо улыбаясь, по дому, поглаживая круглившийся живот. Все с радостью выполняли любой ее каприз, только Соджун почти не смотрел на жену. Он знал, что ее это огорчает, но поделать с собой ничего не мог. Рад был сбежать на службу, теперь у него были обязанности и долг перед государем и страной. Служить им было легче, чем улыбаться жене.
Однажды он услышал разговор супруги с отцом.
– Я провинилась перед благородным супругом моим, простите меня, батюшка, – тихо говорила девочка-жена.
– Подожди совсем немного, невестка, – улыбался в ответ отец, – когда ты родишь наследника, мой сын будет носить тебя на руках.
Тогда Соджуну было так горько, так больно, что он впервые в своей жизни напился до беспамятства. Он забылся, и в этом дурманном сне ему приснилась она. Эта красавица-чужестранка… Ее шелковистые, цвета спелого каштана волосы щекотали его грудь, глаза горели от страсти, а сладкие уста обжигали губы. И он словно горел сам! Пожар изнутри выжигал душу до серебристого пепла! Сердце ухало в груди, как молот о наковальню! И ему было мало! Мало этих сладких губ! Мало этих изгибов тонкого тела! Мало ласки горячих рук! Мало! Мало!!!
Он проснулся в холодном поту на полу своей комнаты. Луна желтым оком бесцеремонно пялилась в его окно, словно знала, какой сон он видел. С досады отшвырнул от себя подушку и сел, скрипнув от головной боли зубами. Тело и мысли понемногу остывали.
«Сон, всего лишь сон, – подумал Соджун с горечью, – сон и ничего более».
Но стоило ему закрыть глаза, как сладкий дурман вновь окутывал его… Как же сладок он был!
Перед рождением первенца в гости к молодой супруге пришли жены чиновников. Чужестранку привел сам бывший советник. Она мягко ступала сапожками по припорошенным снегом тропинкам, опираясь на руку мужа, и улыбалась ему. Соджун встретил бывшего советника во дворе. Он не видел ни его, ни ее уже полгода, и сердце застонало при виде этой пары – одной рукой она опиралась на руку мужа, а второй поддерживала выпирающий живот. Пак Шиу что-то говорил ласково ей, а она тихо отвечала, но слов было не разобрать, да и не хотелось в них вникать. Чужая радость отравой хлынула и омыла сердце Соджуна… Ему хотелось развернуться и уйти, но ноги сами понеслинавстречу прибывшим супругам. Тело само поклонилось, а губы сказали нужные в этот момент слова, даже что-то про их еще не рождённого ребенка, но мысли и сердце были далеко-далеко!
А с приходом весны девочка-жена родила ему сына. Он стоял под дверью, где так трудно дышала она, слышал голоса повитух и думал о том, что нужно усилить отряд на поимку шайки воришек, промышлявших на рынке.
«Нужно поставить ловушки и заманить их в западню, – думал он, – а еще…»
Но тут истошный крик жены, а за ним кряхтение и первый возглас ребенка вернули его в реальность. Дверь через мгновенье отошла в сторону, на Соджуна пахнуло кровью. Веревки, ведущие к поперечной балке и помогавшие роженице, еще тяжело колыхались. В проеме появилась взмокшая повитуха и тут же закрыла дверь за собой.
– Сын! Господин, у вас сын родился! – со слезами радости проговорила она.
Соджун улыбнулся – ведь он должен был улыбнуться этой новости – и ничего не сказал, только кивнул. Повитуха стояла и словно ждала чего-то.