Любовь и проклятие камня - стр. 15
Он еще раз оглянулся назад. Бывшая хозяйка этого дома смотрела вслед телеге, которая увозила мужа и старших сыновей.
«Нельзя ее отпускать. Как ее потом вытащить оттуда?» – думал Соджун, и тут к нему подошел капитан Сон, качающий раненую руку.
– Что вы, капитан Ким, намерены с ней делать? – спросил он.
Соджун посмотрел на него, тяжело, наверно, бедолаге.
– Вам к лекарю нужно, – сказал тот в ответ, – капитан Сон, а не найдется ли у вас два верных человека?
– Она же ведьма! На кой она тебе сдалась, капитан Ким? – вдруг сощурив глаза, поинтересовался господин Сон, вновь переходя на неформальное обращение. Соджун скривился, но промолчал. Как ни крути, а без помощи этого человека ему не обойтись.
– Боюсь, что первую ночь в тюрьме она не переживет, – честно признался он.
Капитан Сон усмехнулся и закивал.
– Я вам больше скажу: она даже до тюрьмы не доберется после всего того, что здесь натворила, – сказав это, он пошел к своим солдатам.
– Капитан Сон, – позвал Соджун, тот обернулся. Сын министра финансов подошел к нему вплотную, – я заплачу. Не думаю, что в такой суматохе, кто-то кинется пересчитывать головы рабынь. Мне нужен день… может два.
– Для чего?
– Чтобы получить на нее права, на нее и детей.
Капитан Сон размышлял, а Соджун выудил кошель и незаметно вложил связку монет в ладонь мужчины. Тот подбросил деньги, хмыкнул.
– Это задаток, и только лично вам, – тут же заявил Соджун. – Когда я ее заберу, вы получите вдвое больше.
– Втрое, – как ни в чем ни бывало озвучил свою цену капитан стражи, – я ведь тоже свою голову подставляю, капитан Ким.
Соджун скрипнул зубами с досады, но торговаться было не с руки, потому он кивнул и шепнул:
– Только чтоб это были надежные люди.
– Само собой, кому попало я такое не доверю, не сомневайтесь. Ступайте, а то как бы вас не потеряли, я, конечно, прикрою, скажу, что вы спешили нам на помощь, что, по сути, правда, но все же…
– Благодарю вас, капитан Сон, – сказал Соджун. Он пересек двор и подошел к Елень.
Та стояла в тени роскошной сливы: ствол широкий в обхвате, ветви упругие, тянущиеся к солнцу. Сейчас, правда, листьев уже почти не осталось, отчего дерево казалось раздетым… не голым, а раздетым, общипанным. Даже жалким. Чего нельзя было сказать о самой хозяйке этого опустевшего двора. Соджун увидел женщину, и ему стало неловко. Растрепанная, босая, в порванной блузе и юбке, залитыми кровью, но сколько гордости, непокорности, величия даже сейчас было в этой необыкновенной женщине! О таких говорят: «Сколько бы ветер не ярился – гора не склонится перед ним!» Дом бывшего советника был четвертым за сегодняшнюю ночь, где призывал к правосудию капитан магистрата господин Ким, и никакая из женщин, из этих благородных дам, не сохранили благоразумия. Они теряли головы от страха за собственную жизнь, за жизнь своих детей. Эта же…
– Госпожа, – проговорил он, подойдя к ней. Она тут же притянула ближе к себе детей. На нее он не смотрел, – мне необходимо уехать. Вы останетесь здесь.
– Мои дети?
– Вместе с детьми вы переждете день или два, мне необходимо заполучить…, – тут капитан запнулся.
– Права на нас? – усмехнулась она.
И тогда он поднял глаза. В этот предрассветный час, когда небо едва начинало светлеть, в ее глазах, казавшихся совсем черными, не было благодарности. Не было страха. Не было чего-то, за что Соджун мог бы зацепиться. Весь ее вид словно говорил: да, ты нас спас, но все это произошло из-за тебя, собака, будь ты проклят!