Любовь и предубеждения - стр. 13
– Конечно, в них столько нежности.
– Вы считаете, она есть в мире? – снова спросил Эдвард.
– Я думаю, без нее бы многого не было, в том числе и этой картины, – сказала она, – невозможно говорить о том, чего не почувствовал или не пережил.
– Жаль, что Густав Климт не жил в наше время. Он бы удивился тому, как люди изменили свое отношение к любви, – заметил Эдвард.
Лия удивленно посмотрела на своего собеседника, но ничего отвечать не стала.
Поняв, что она не намерена проявлять любопытство, он повел ее к следующей картине.
Импровизированная экскурсия продолжалась около часа. Эдвард рассказывал об истории той или иной картины, спрашивал мнение Лии. Все общение проходило так непринужденно, что казалось, будто они старые добрые друзья. Лишь временами Лия вспоминала, кто она, и напрягалась. Поэтому в общем экскурсия ей очень понравилась, а глубокие знания о живописи натолкнули на некоторые мысли и Лия не удержалась, чтобы не спросить.
– Разрешите поинтересоваться?
– Да, что? – удивился Эдвард.
– Вы так разбираетесь в живописи… Вы случайно не художник? – спросила Лия.
– Нет, – смущенно ответил тот, – и даже не искусствовед.
– Тогда откуда такие познания?
– Буду честен, мне хотелось произвести на Вас впечатление и я почитал об этих картинах, – без всяких раздумий ответил он и снова засмущался.
Его откровенность поразила Лию. Ей сложно было оценить подобное признание, и вопрос, повисший в воздухе, побудил Эдварда продолжить оправдываться.
– Мне показалось, что Вы человек, который тонко чувствует искусство, а меня всегда привлекали такие люди. Они мне кажутся способными на более глубокие чувства, нежели большинство.
Его пояснения не внесли ясности. Лия смотрела на него еще с большим недоумением.
– Кроме сестры никто не разделяет мою страсть к искусству, – наконец выпалил он.
И, наконец, это объяснение было принято.
– Надеюсь, что эта экскурсия Вам доставила не меньшее наслаждение, чем мне, – сказала она.
– Да… Конечно… Я был рад, – Эдвард почему-то начал заикаться, что обычно не было ему свойственно. Он блестяще владел собой.
– Мне тоже понравилось, – заметила Лия.
В этот момент Эдварда окликнули. От неожиданности молодые люди вздрогнули и растерянно развернулись. Позади них стояла старшая сестра Эдварда Лиза.
– Frère, ne pensez-vous pas qu'une telle communication peut conduire à des actions irréfléchies?1 – заговорила она по-французски.
– Y a-t-il quelque chose de répréhensible dans l'examen des peintures?2 – ответил тот, тоже по-французски.
– Soyez prudent3, – сказала она и удалилась.
После этого оба испытали еще большую неловкость.
– Я, пожалуй, пойду, – ответила Лия и поспешила к лестнице.
Эдвард молча проводил ее взглядом. Ему хотелось хоть что-то сказать в свое оправдание, но он так и не нашел, нужных слов.
Они разошлись по своим комнатам, и Лию снова ждала бессонная ночь в раздумьях о том, что бы все это могло означать.
Следующие пару дней семья не покидала дворец, за исключением первого консула, в охрану которого Лию не включили. Лия пару раз пересекалась с Эдвардом и его сестрами, но разговоров они уже не заводили. А потом семья стала готовится к новому событию, и все придворные погрузились в новую суету. По случаю дня рождения Антуаннеты и успешного концерта было решено дать прием, с балом и танцами. Круглосуточно во дворец тянулся обслуживающий персонал, кто-то украшал залы, кто-то расставлял аппаратуру.