Любовь и корона - стр. 7

Никогда она не видела такой улыбки, предназначенной, казалось, только ей — открытой, светлой, словно к ее сердцу радужный мост протянули и по нему скатился клубок счастья. Улыбка, отработанная десятилетиями политических интриг, - одернула она себя.

Как все королевские дочери, Летта прекрасно знала родословные крупных аристократических семей цивилизованного мира, осведомлена была и о способностях их представителей. Кронпринц Игинир занимался внешнеполитическими связями Северной империи, и кого еще назначать представителем жениха и отправлять за невестой, как не обладателя сногсшибательной дипломатической улыбки?

Король приветствовал гостя, представил его дочерям, и опять Летта на миг попалась в ловушку магического взгляда. Даже покраснела, помнится.

Гость поговорил о тягостях пути по равнинному бездорожью, Роберт посплетничал о спесивом характере лордов Белогорья, о погоде, а потом этак невзначай сообщил:

- Ах, да, у нас тут небольшие изменения в брачном договоре, надо бы с твоим отцом согласовать.

- Какие? - Игинир принял свиток из рук королевского секретаря, развязал ленту, пробежал текст взглядом.

- Ничего особенного, - Роберт небрежно махнул рукой. - Сущий пустяк: всего лишь имя невесты поменялось. Виола передумала, а Виолетта согласилась вместо нее принять руку и сердце твоего батюшки. Никакой ведь разницы, приданое то же самое, девицы — близнецы, на одно лицо.

- Не сказал бы, что на одно лицо, - возразил северянин, резко повернул голову к несчастной Виоле, и та аж пошатнулась под его пронзительным взглядом.

Что-то понял о ней посланник императора, так как его взгляд изменился, словно потяжелел, а уголки красиво очерченного рта, опустились. «Даже не стесняется магичить, наглец», - разозлилась Летта. Стало обидно за сестру. Она же не виновата. Ни в чем. Да за такое нежное и доброе сердце как у Виолы, еще побороться надо, а не плевать мысленно в ее сторону!

Выражение злости застыло на лице Летты, когда принц повернулся к ней и одарил таким же просвечивающим взглядом.

Многоликий ласх, - вспомнила принцесса характеристику его магии. Не обычный синий маг Севера, которому подвластен воздух и холод, а один из немногих, сохранивших такое редкое наследие древних айров, как способность изменять тело и видеть скрытое сквозь морок.

Летта под его взглядом опустила ресницы, - привыкла уже скрывать любой проблеск мысли, чтобы не заклевали старшие сестры, - и выдавила фальшивую до оскомины приветливую улыбку, почти оскал.

Не могла она мило улыбаться, когда именно в этот миг осознала как никогда четко, какая судьба ее ждет — недолгая жизнь стекляшки в окружении молотов — снежных дьяволов, которым она на один зуб.

«Обломится еще ваш зуб!» - упрямо сжала она губы.

До рождения императорского сына, которого Роберт обещал благословить огнем, ее жизнь будет драгоценной, оберегаемой. Ну, а что будет после, зависит только от нее.

Выживать Летта умела. Она всю жизнь в королевском гадюшнике среди змей и скорпионов росла, научилась за восемнадцать лет.

Она другого боялась: беззащитности перед колдовством.

Бездарность не была бедой в равнинном королевстве, где магией владели только короли, передавая тайну дара по мужской линии. Да еще, по слухам, магичили жрецы Безымянного бога, а остальные жители гардарунтцы либо не были магами, либо сжигались за колдовство жрецами.