Любовь и корона - стр. 6
А младших, Виолу и Виолетту, будто солнечным медом облили — так золотились их прически, а глаза стали цветом под стать именам — глубокой фиалковой синевы.
Но красота младших принцесс не успела расцвести. Да и ходили они, вечно потупившись и держались тишком. Страшно им было лишний раз привлечь внимание: старшие Адель и Агнесс из зависти могли что угодно подстроить.
Виолетта прекрасно знала, на что способны сестры А., твердо решившие обзавестись коронами. Агнесс тайком бегала в сокровищницу примерять корону Роберта Сильного, которая разве что на талию ей подошла бы. Адель страстно мечтала о венце императрицы Севера, даже язык ласхов пыталась выучить. И раз в год они, забавляясь, менялись мечтами.
Отец распорядился иначе, отдав одну замуж за восточного князька, а другую — за дряхлого герцога. Обе старших принцессы быстро освободились от мужей удивительно одинаковым и незатейливым способом: царьку досталась на охоте отравленная стрела, герцогу - ужин, несовместимый с жизнью.
И, если овдовевшая Агнесс до возвращения Лэйрина еще могла стать королевой Гардарунта, то Адель навсегда простилась с мечтой об императорской власти — трехсотлетний самодержец Севера никогда не женился на «порченных» невестах и вдовах.
Потому, когда стало известно, что король Роберт отдает в жены императору Виолу, завистливые сестры А. ее раздавили — подложили под своего любовника Дирха, и тот обесчестил несчастную.
Летта при всей любви к своей близняшке понимала, что вполне могла быть на ее месте. Не тут, в седле северного скакуна, а там, в будуаре мерзавки Адель, и только случайность ее уберегла. Ничто не мешало отцу вписать в первый брачный договор ее имя. Просто «Виола» было короче, а король как всегда торопился или был так пьян, что с трудом удерживал перо.
Зато, когда за невестой явился посланник императора и его сын, кронпринц Игинир, исправить в договоре имя Виола на Виолетту не составило особых хлопот.
Виолетта прекрасно помнила его визит.
Впервые при дворе равнинного короля появился северянин столь высокого ранга и сильный маг, не считавший нужным скрывать красоту своей магии.
Явился он эффектно: влетел в ворота (Летта как раз стояла у окна, ожидая, когда ее позовет отец) на изумительно прекрасных белых конях со сверкающими инеем гривами, со свитой из «снежных дьяволов» — воинов и магов, чьи лица украшали затейливые морозные узоры. Нелюди. Ласхи.
Почти сразу за Леттой пришли слуги, и она, подхватив юбки, почти бежала, чтобы успеть к появлению гостя в зале.
Он стремительно, рассыпая вокруг дивные отблески северных сияний, вошел в душный тронный зал, где по сторонам королевского трона уже стояли обе младшие дочери Роберта — опозоренная и невинная - и их фрейлины. И словно свежим морозным ветром повеяло. Даже легче дышать стало. Наверняка северянин магию применил, хотя в Гардарунте запрещено магичить без особого разрешения короля.
Ни у кого из гардарунтских рыцарей не было столь красивых длинных волос, шелковыми нитями рассыпавшихся по белоснежным латам. Ни у кого не было такой чистой фарфоровой кожи и вместе с тем такого мужественного лица с резковатыми, словно высеченными из белого льда чертами.
Игинир сразу остановил на Летте взгляд необыкновенных мерцающих глаз, выхватив ее лицо из десятка других женских лиц. Он улыбнулся, и сердце девушки екнуло.