Любовь дерзкого мальчишки - стр. 18
– Вы ведь знаете, что я все время ратовал за университет, – стал защищаться наставник. – К сожалению, меня не слушали, и если княгиня действительно убедила в этом Вольдемара, то я могу только благословлять ее влияние.
– Черт бы побрал это влияние! – воскликнул помещик, швыряя на середину комнаты злополучную подушку. – Вот погодите, мы увидим, что тут кроется. Что-нибудь да случилось с мальчишкой; он ходит как во сне и на все отвечает невпопад. Я во что бы то ни стало должен узнать, в чем тут дело, и вы должны помочь мне, доктор. В следующий раз вы тоже поедете в С.
– Ни за что на свете! Что я буду там делать?
– Наблюдать, а затем докладывать мне. Сам я не могу отправиться туда, потому что от встречи с княгиней произойдет беда, но вы – нейтральная сторона и как раз подходящий человек.
– Да я вовсе не знаю, как и взяться за это, – воскликнул Фабиан. – Ведь вам известно, как я теряюсь и робею с чужими; да и Вольдемар никогда не согласится, чтобы я сопровождал его.
– Ничего не хочу слушать! – наставительным тоном перебил его Витольд. – Вы должны отправиться в С.! Вы ведь единственный человек, к которому я питаю доверие! Неужели вы не хотите помочь мне?
Тут Витольд разразился таким градом упреков, просьб и доказательств, что бедный доктор был совершенно сбит с толку и наконец обещал исполнить то, о чем его просили.
Во дворе послышался стук копыт. Вольдемар уже сидел на лошади; пришпорив коня и даже не взглянув на окна, он вылетел за ворота.
– Помчался, – полусердито, полувосторженно проговорил Витольд. – Взгляните, как он сидит на лошади!.. Как сидит! А ведь не шутка справиться с Норманом.
– Вольдемар имеет страсть ездить только на молодых, горячих лошадях, – боязливо произнес наставник. – Не понимаю, почему он выбрал именно Нормана, из всей конюшни это самая упрямая и дикая лошадь.
– Вот именно потому! Однако подойдите сюда! Надо обдумать вашу миссию; вы должны выполнить ее очень дипломатично.
С этими словами Витольд взял наставника за руку и привлек к дивану, бедный Фабиан терпеливо подчинился и только жалобно произнес:
– Я – дипломат, господин Витольд? Помилуй бог!
Семья Баратовских с самого начала не принимала участия в курортной жизни, а в последнее время сторонилась ее еще больше. Вольдемар при своих частых посещениях постоянно заставал их одних. Граф Моринский уехал уже через несколько дней. Он хотел было увезти с собой и дочь, но княгиня убедила его, что пребывание на морском берегу необходимо для здоровья Ванды, и он возвратился в Раковиц один.
Молодой Нордек всю дорогу мчался в С. во весь карьер и вошел в комнату княгини, разгоряченный и запыленный. Несмотря на то что мать и сын виделись теперь часто, в их отношениях не было никакой сердечности; они не могли перешагнуть пропасть, лежавшую между ними. Их взаимное приветствие было так же холодно, как и при первом свидании.
– Ты ищешь Льва и Ванду? – спросила княгиня. – Они уже на берегу и ждут тебя там. Вы, кажется, договорились поехать кататься под парусами?
– Да, я пойду к ним. – И Вольдемар поспешно повернулся к двери, но мать удержала его.
– Удели мне несколько минут. Я должна поговорить с тобой.
– Нельзя ли потом? Я хотел бы сначала…
– Мне необходимо поговорить с тобой наедине, – перебила его княгиня. – Ты еще успеешь накататься. Я думаю, вы можете отложить эту прогулку на четверть часа.