Любовь цвета боли ( книга вторая) - стр. 16
Согласен, с готовкой у Оли действительно всё никак не срастается. Мужики из охраны у себя в подсобке отмечают красными крестами даты в календаре, отсчитывая дни, когда вернется из двухнедельного отпуска Зинаида.
Пару раз под предлогом не утруждать малышку работой порывался заказывать еду из ресторана, на что получал категорический отказ. Вначале я думал, что Ольге просто скучно и чтобы хоть как-то убить время в мое отсутствие, она решила занять себя готовкой. Хотя выносить расстроенный вид малышки после очередного кулинарного фиаско было всё труднее, отказать я не смог.
А одним прекрасным поздним вечером, во время совместного отмывания кухни от лопнувшей банки сгущенки, которую Оля варила для будущих эклеров, из крайне эмоционального монолога расстроенной девушки выяснилось, что она, оказывается, экономит мои деньги. Вначале я подумал, что ослышался. Даже переспросил. И, получив утвердительный кивок, просидел полчаса за стаканом виски на веранде, переваривая услышанное. Меня до сих пор ввергает в недоумение непосредственное, тонко граничащее с наивностью мышление Оли. Мне, закоренелому цинику, не верящему во что-либо светлое в людях, было трудно ее понять. Нет, я уже догадался, что малышку в принципе не интересует мой кошелек, но настолько переживать о сохранении моего капитала, чтобы полдня, а то и дольше торчать на кухне, как по мне, ерундистика.
Окидываю предупреждающим взглядом умника, посмевшего так рьяно выразить радостные чувства, и захожу в дом. Стоит переступить порог, как до меня доносится ни с чем не сравнимый аромат сгоревшей выпечки.
Тяжело вздыхаю и иду на кухню.
«Все-таки хорошая у меня мебель — качественная. Чего она только не пережила за последние десять дней!» — мелькает в голове, пока я осматриваю задымленную кухню.
Оля открывает настежь дверь, ведущую на веранду, чтобы выветрить запах гари, и горько сокрушается об очередной неудаче.
Отлипаю от дверного косяка и подхожу к столу. На большом противне вижу сгоревший кусок теста, который, по-видимому, и был когда-то пирогом. Горестно вздыхая, Оля прислоняется лбом к моему плечу, обвивая руками торс.
— Может, не мое это — готовка? М-м-м?
В этот момент, могу поклясться, почти физически ощущаю рой мыслей в голове. И что я должен ответить? Моя малышка добрая, непосредственная, но всё же женщина. Согласиться с ней? Признать, что повар из Оли действительно никудышный? Так обидится. А с другой стороны… Обвожу взглядом разгромленную, будто после набега татаро-монголов, кухню. Так и до пожара недалеко.
— Ну-у… — тяну задумчиво. — Может, стоит взять перерыв? Переключиться на что-нибудь другое?
Затаив дыхание, жду реакции, поглаживая Олю по напрягшейся спине.
— Наверное, ты прав, — обмякает, крепче прижимаясь щекой к моей груди.
Только сейчас замечаю, что и не дышал всё это время.
— Пойдем, посмотрим, как продвигается ремонт на лоджии? — пытаюсь отвлечь Олю, целуя светловолосую макушку.
— Пошли, — отстраняется от меня и обводит взглядом усыпанную мукой кухню. — Не понимаю, как у Зины, получается, налепить кучу пирожков и при этом не измазать всё?
— Опыт, малышка. Когда тебе будет шестьдесят с хвостиком, я уверен, станешь кулинарным профи, — обвиваю рукой женскую талию и веду прочь из кухни.
Выходим в холл и идем за лестницу, к неприметной двери, ведущей на лоджию. Открываю, пропуская Олю вперед, захожу следом в просторное помещение. В комнате витает запах пыли и шпаклевки. Рабочие, недавно покинувшие наш дом, успели вмонтировать норвежскую дровяную печь в дальнюю стену. Вдоль окон выстроились растения с широкими листьями в больших декоративных горшках — первопроходцы нашего сада. Остальной инвентарь сиротливо лежит в углу, дожидаясь своего часа. Сквозь большие панорамные окна, заменяющие одну стену, в комнату просачивается солнечный свет, в лучах которого летают кристаллики пыли.