Люблю тебя врагам назло - стр. 46

Я замечал, что порой Павлик достает из рюкзака какое-то лекарство, напоминающее ингалятор, и орошает им горло, делая при этом глубокий вдох. Поначалу я думал, что он просто простужен, но, когда Корчагин продолжал пользоваться средством уже несколько недель, я смекнул, что дело тут не в ОРВИ.

– Хреново, – посочувствовал я. – И что, из-за этого тебе противопоказана любая физическая активность?

– Нет, не противопоказана. Даже желательна. Я и на физкультуру ведь вместе со всеми хожу. Олег Иванович меня жалеет, закрывает глаза на мои низкие показатели. Наверное, видит, что я правда стараюсь. Но от этого толку мало... Просто я такой хлипкий, что ничего, кроме плаванья, у меня нормально не получается. Поэтому два раза в неделю я посещаю бассейн, – грустно сообщил Павлик.

Я попытался по-новому взглянуть на Корчагина: худенькие плечи, свисающие, точно плети, руки, неразвитая грудная клетка. Его голова с копной густых, вьющихся волос казалась очень большой относительно тела, поэтому он сам чем-то напоминал чупа-чупс на тоненькой палочке.

– А, может, тебе надо как-то, ну, подкачаться, что ли? – предложил я.

– Мама не разрешает. Говорит, что мышцы в мужчине не главное. А для здоровья школьной физкультуры и бассейна вполне достаточно, – Павлик выглядел удрученным.

– А батя твой что говорит?

– Папа? Он с мамой никогда не спорит, особенно в вопросах моего воспитания.

– Ясно, – я откинулся на спинку стула и закинул руки за голову. – А с девчонками у тебя как? Нравится кто-нибудь?

Щеки Павлика налились пунцово-красным.

– Нравится. Только это бессмысленно. Мне все равно ничего не светит, – с нотками безнадежности в голосе отозвался он.

– Почему? Некоторые девчонки любят ботаноидов, – философски заметил я.

Павлик оскорбленно зыркнул на меня, очевидно, обидевшись на прозвище.

– Ой, да ладно, а то ты не знал, что ты главный умник в классе, – усмехнулся я.

– Наверное, – вздохнул он. – Только той, кто мне нравится, отличники точно неинтересны. Ее привлекают парни вроде тебя: крупные, курящие, с ореолом агрессивной мужественности.

– Хулиганье, короче, – кивнул я. – На Наташку Одинцову, что ли, запал?

Павлик часто заморгал и нервно заерзал на стуле.

– С ч-чего ты взял? – заикаясь, спросил он.

– Да я же вижу, как ты на нее пялишься. Я в первую неделю понял, что тебе в школе интересны только две вещи: алгебра и Наташка, – усмехнулся я.

– Да, нравится она мне. Я с пятого класса в нее влюблен, – признался Павлик.

– Губа у тебя не дура. Наташка – девушка видная, – рассмеялся я, изобразив руками ее внушительных размеров буфера.

Корчагин посмотрел на меня презрительно и даже с долей злобы.

– Наташа – самая красивая женщина на свете, – запальчиво заявил он, расправляя плечи.

– Да кто ж спорит, чувак? – примирительно улыбнулся я.

– Ну а ты? У тебя, наверное, девчонок вагон и маленькая тележка? – завистливо протянул Павлик.

– Я не жалуюсь.

– А ты... Ты уже... Ну... Делал... Это... – формулируя свой вопрос, Корчагин успел покраснеть, побледнеть и снова покраснеть.

– Трахался? – подсказал я.

Павлик кивнул.

– Ну да, – еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, ответил я.

По-моему, Корчагин не то, чтобы сексом никогда не занимался, он и слова «секс» никогда не произносил.

– И как? – полюбопытствовал он, вытягивая шею.