Люблю, не брошу - стр. 21
– Пойми, ребенок – это следующий уровень отношений двух любящих людей. И уровень этот открывает кучу новых возможностей…
– И закрывает кучу старых, – проворчала Нина.
– Эй! Не только тебе пришлось внести правки в свой бизнес-план. Я тоже пишу теперь только в свободное от основной работы время. И все это ради него. Нашего Архипа!
На УЗИ им сказали, что будет мальчик. Узнав об этом, Архип Владимирович даже прослезился и бесповоротно сошел с ума. Никита и Нина решили назвать сына в честь деда.
Никита положил руку на Нинин живот.
– Мы справимся. Ведь мы вместе, как Бонни и Клайд.
Она обняла мужа.
– Я люблю тебя, ты в курсе?
– Ты в плену моего животного обаяния, – промурлыкал он.
– Все еще рвешься на роды?
– Конечно! Это будет отличный экспириенс!
– Тужься! Да не лицом, а животом, приподнимись! Вот!
– Я не могу, – скулила Нина. – Отпустите меня!
– Давай! Беременным отсюда еще никто не уходил!
После девяти часов схваток все вокруг было как в тумане. Боль, большая и значительная, разливалась, словно море, каждая новая схватка – волна. А Нину швыряло в этой стихии как щепку. Вокруг стояли врачи, Никита держал ее за руку. Во время родов муж очень помогал Нине: массировал поясницу и делал в телефоне заметки для своей книги.
– Зайчонок, помнишь, что говорил психолог? Это всего лишь дистанция, которую надо пройти. Ну! Еще чуть-чуть! – азартно воскликнул он и выпустил Нинину руку.
Никита обошел кресло и встал позади врачей, он хотел видеть все. Послышался жуткий грохот, как будто слон решил станцевать ламбаду в посудной лавке.
– Нашатырь срочно! Тут папаша в обморок грохнулся! – донеслось до Нины.
Никита сошел с дистанции.
– Схваточка пошла, тужься!
Казалось, Нину растягивают, как канат две команды. Она приподнялась и инстинктивно коснулась пальцами между ног.
– Куда ты руки свои суешь! – заорала врачиха. – Тут голова!
В следующее же мгновение боль отступила, и Нина увидела младенца, лежащего на больших ладонях акушерки. Круглая спина его была покрыта черным пушком.
Пуповину перерезали, младенца унесли, а потом все вокруг засуетились и начали бегать.
– Что случилось?! – вскричала Нина. – Где ребенок?
Над ней склонилась медсестра.
– Ты порвалась немножко, прямо сейчас и зашьем.
Она сделала укол. Стены палаты закружились, словно карусель, и Нина лишилась чувств.
Очнулась Нина в палате с кукольно-розовыми стенами. На соседней кровати расположилась дама в халате в цвет стен, с таким животом, как будто еще не рожала. Хотя рядом стояло прозрачное пластиковое корыто с младенцем. Кажется, оно называется кювез. У кровати Нины стояли доктор и Никита, с забинтованной головой, как у Щорса. Кювеза не было.
– Где мой ребенок? – спросила Нина слабым осипшим голосом. У нее почему-то болело горло. – Что случилось?
– Представляешь, зайчонок, я потерял сознание, упал и стукнулся головой об батарею. Сотрясение. Врачи отпускать ни в какую не хотели. Сбежал! – сообщил Никита.
– Что с ребенком?
Он беспомощно посмотрел на доктора, сухопарую брюнетку лет пятидесяти.
– Нина, а вам на УЗИ ничего не говорили? Вы скрининг делали? – деловито поинтересовалась она.
– Да, все было в норме.
– У мальчика предположительно синдром Дауна. Одна лишняя хромосома. У всех сорок шесть, а у него сорок семь, – бодро сказала доктор.
Нина попыталась встать, но закружилась голова, и она снова опустилась на подушку.