Любить не страшно - стр. 2
Он заинтересованно осмотрел ее:
- Тогда давайте знакомиться. Влад, —он протянул Юльке руку.
Она неспеша вложила свою, как бы невзначай показав красивый ярко-розовый маникюр.
- Юлия.
А я смотрела на его запястье. Там красовалась небольшая татуировка черного цвета – двойная бесконечность. Две восьмерки, переплетенные между собой. Сердце забилось с удвоенной силой, кровь хлынула к щекам… У Него точно такая же. Только на левой руке. Стоило закрыть глаза, и я видела его руки. Когда-то я даже фотографировала их. Он смеялся надо мной и называл детской глупостью этот мой поступок. Он не знал. Он даже не догадывался, что это - мой фетиш, это – мое безумие, смотреть на его руки по ночам. И да, глядя на них, я представляла себе…
Из воспоминаний вырвала Юлька, которая бесцеремонно трясла меня за плечо.
- Лиза, что с тобой?
Я встретилась глазами с парнем. Как там его? То ли не услышала, то ли, услышав, сразу забыла имя. Это все его татуировка виновата. Он насмешливо смотрел на меня:
- Тебе понравилась моя татуировка?
- Э-э, у одного моего знакомого такая же. Двойная бесконечность…
- Между прочим, девушке такая тоже подойдет. Ты не хочешь себе такую набить… Лиза? Я могу помочь, у меня есть один знакомый, - Юлька мне не простит. Парень явно клеится ко мне.
Чтобы не доводить подругу до белого каления и не давать парню бессмысленную надежду, я встала из-за стола:
- Если честно, я кольца на мужских руках терпеть не могу.
Сказала и пошла к двери, на ходу цепляя на плечи рюкзак с учебниками. Бессонная ночь сегодня гарантирована. Если вспомнила о Нем…
2. 2.
Ребенок кричал всю ночь. Такие приступы не были редкостью. Только раньше мне помогала мама. Раньше, это после того, как Нелли ушла… Мама говорила, что для больного малыша – настоящая трагедия пережить предательство одного из родителей, особенно матери. Мама, как всегда, была права.
Сейчас мама лежала в больнице. И я не мог быть с ней рядом. Дело было совсем плохо. Точнее, надежды не было никакой. Она уже несколько суток не приходила в себя. Роман, мой брат, ночевал у нее. Мы ждали, что со дня на день это случится – она умрет.
Я не мог спать. Даже в те короткие мгновения, когда Данечка забывался беспокойным сном. Как мы будем без нее? Как без нее буду я? Совсем один. С ребенком.
Потом сын начинал всхлипывать, ворочаться и снова заходился криком. Я носил его по дому, положив темноволосую головку на свое плечо, гладил по спине, напевал песни без слов и думал…
Тот факт, что Данечка серьезно болен, стал известен нам еще в роддоме. Правда, как сказал наш собственный доктор – Павел Петрович, кандидат наук в области кардиохирургии, очень опытный врач, порок сердца вполне излечим.
Конечно, это было трудно. Несколько месяцев мы с Нелли жили, как в аду. С новорожденным и дома-то нелегко. А в больнице? Да еще в другом городе, далеко от дома? Мы дежурили с женой попеременно. Жили в квартире Павла Петровича, благо что она неподалеку от клиники. Ребенок был слабенький, операция нужна была срочная. Но детский организм мог запросто не пережить наркоз…
Полгода набирали вес, учились жить в больничных стенах. Нелли было очень трудно. Мне, конечно же, тоже. Особенно на фоне ее постоянных истерик. В один далеко не прекрасный день, когда я приехал сменить ее у кроватки сына, (дело как раз было перед операцией) наш лечащий врач пригласил меня в свой кабинет. Разговор сводился к тому, что наша мама – неуравновешенный человек, способный в моменты всплесков своих эмоций навредить малышу. Он настоятельно рекомендовал на время операции и особенно послеоперационного периода рядом с сыном находиться мне, а не ей. Мне было стыдно признаваться в этом, но Нелли, действительно, была ненормальной.