Любить Дракона - стр. 18
Душа мужчины начала скулить, ерзать, заглядывать в сердце. Сердце держалось из последних сил, но вскоре заполнилось гремучей смесью жгучего любовного перца и горючих слез. Мужчина, схватившись за грудь, побежал вверх по водосточной трубе к небу, опираясь на серые тяжелые тучи, рвал на себе рубашку. Потерял папку с документами. Блестящие ботинки свалились с ног и теперь бежали рядом с ним, стараясь не отставать. Северный ветер направлял этот странный молчаливый бег.
Единственное желание охватило костюм и его душу – вновь почувствовать в своей руке крошечную тонкую ладошку, слегка влажную от волнения и с еле заметной мозолькой на большом пальце. Осязать волшебный запах ландышевых волос и обнимать крепче и крепче, любить и оберегать, кормить воздушным и петь у вечернего окна тихие песни старых каминов…
Трезвый звонок мобильного телефона прогнал ветер, обрушив влечение. Ботинки с испуганным хлопком упали на землю, а мужчина в который очнулся. Солнце умерило пыл.
Мужчина, страдальчески и глубоко вздохнув, выдохнул трепет души. Она сникла, подобралась, понурившись, залезла вглубь костюма и застыла.
* * *
Таисия, почувствовав, что ветер утих, вошла в квартиру. Рояль откликнулся ровным приветственным аккордом и, вздохнув в терцию, пропустил самые больные ноты, чтобы не усугублять чувства, не терзать рваные края от утерянного.
– Как же так?.. – непонятно к кому обращаясь, спросила вслух Таисия и впервые без бега в музыкальный шабаш уснула рядом с теплым ковриком, не снимая ботинок, не выпив горячего чаю, не пожелав душе спокойной ночи.
В темноте произошедшего блестели два круглых умных глаза маленькой мышки. Она волновалась и спешила по своим бесконечным мышиным делам. Но возвращалась вновь и вновь к свернутому калачику девичьего тела, понимая, что произошло что-то очень тяжелое и важное. Потом она принесла мохеровые, радужного цвета нитки с люрексом, когда-то где-то украденные, и беззвучно кивнула Леониду.
Леонид собрал смелость и весь свой талант в восемь мохнатых кулачков и связал к полуночи бесконечный обволакивающий плед. Таисия, согревшись, заулыбалась во сне. Мышка, немного успокоившись, принесла пару жирных мух Леониду. Он наелся до отвала и сыграл ей на семиструнной паутине старинную испанскую балладу. Признался, что особенно любит серебристый проблеск люрекса в паутине серых дней. Мышь то и дело поправляла плед вокруг Таисии, переживая, что же теперь будет с привычкой добывать деньги. А затем юркнула в далекие пыльные подвалы с сырыми углами. Утром, когда первые лучи развеяли ночные страхи и согрели пустоту комнаты, мышка вернулась, неся в острых зубках бумажную денежку. Целую тысячу рублей.
Леонид спал, развалившись на краю пледа. Тонкая струйка платиновой слюнки текла из уголка рта. Мышка тихонечко положила купюру около лица Таисии и окончательно погрузилась в наступающее утро.
Но Таисия не просыпалась. Ей было хорошо в царстве снов. Тепло и спокойно. Она не спешила выныривать из океана фантазий и сбывшихся мечтаний. Рояль скучал и ждал ее шагов, но она все спала и спала.
Потом вернулась мышка и растолкала Леонида. Они молча смотрели на замершую любовь. Так трудно любить костюм, который прячет душу. Но что делать, рукопожатие любви отменить невозможно. Если оно состоялось, никто во всех измерениях и вселенных не вправе его отменить, не в силах заставить забыть.