Любимая, останься - стр. 14
Она вышла из холла и направилась по коридору к лестнице. Решила воспользоваться санузлом, расположенным этажом выше, чтобы её разговору с Виктором гарантированно никто не помешал. Расчет оказался верным. Сияющий белым кафелем санузел был девственно пуст.
Марта набрала Виктора, но он не отвечал. Длинные гудки уныло давили на ухо. Странно. Обычно он всегда на связи. Она набрала ещё раз. И снова в ответ лишь безразличное мычание мобильного. Неприятное предчувствие холодком растеклось по груди.
— Вот ты где, а я тебя везде ищу, — раздалось из-за спины.
Марта стояла лицом к зеркалу и в отражении увидела Лайму. Та зашла внутрь и плотно прикрыла за собой дверь.
— Показ уже вот-вот начнётся, — невинная фраза, но от неё вело чем-то мрачным, потусторонним. Лайма двигалась прямо на Марту. Выражение лица — холодная маска. Неживая до жути.
Марта медленно развернулась. Где-то внутри родилось стойкое ощущение, что сейчас случится что-то нехорошее. Лайма подошла вплотную. Ни единая мимическая мышца на её лице не шевельнулась. Живыми были только глаза — зелёные жуткие.
— Ты из этих? — это был не вопрос — утверждение.
Что Лайма имеет в виду? Дар Марты? Как она догадалась?
Откуда-то повеяло сыростью, затхлостью и плесенью. В горле запершило. Захотелось прокашляться.
— Не вздумай меня сканировать, — холодно процедила Лайма. — Скажешь своему дружку, что проверила меня и ничего подозрительного не нашла.
— Ты изменяешь мужу? — вопрос вырвался сам собой.
Тётя хочет скрыть свои похождения налево? Эх, вот не зря же Марте не хотелось ввязываться в это дело. Такие вопросы супруги должны решать между собой, не вмешивая посторонних.
— Не твоё дело, — неестественным злобным смехом зашлась Лайма. Глаза сделалась ядовито-зелёными.
Марта смотрела на неё и вдруг совершенно отчётливо осознала: Лайма хочет скрыть что-то другое. Не измены. Она боится, что если Марта просканирует её, вскроется что-то ужасное.
— Пошли, — скомандовала тётя.
Нет. Идти Марте не хотелось. На неё напало непреодолимое желание немедленно просканировать Лайму. Ей казалось это крайне важным. Исключительно важным — узнать, что она скрывает. Как будто от этого зависело очень многое. Как будто это было целью жизни.
Марта приняла решение, а дальше действовала как робот, почти не отдавала себе отчёт в своих действиях. Сконцентрировалась, собрала внутреннее тепло в одной точке — в солнечном сплетении. Эту методику она тоже почерпнула из древних рукописей. Задержала дыхание, отрешилась от всего. Всё внимание — на Ламу. В первую очередь — на её глаза.
Пробить внешнюю защитную оболочку человека легко. Сверху всегда шелуха — наносное. Театральная маска, притворство, игра — сквозь них пробраться нетрудно. А вот дальше сложнее. Дальше — внутренний блок. То, что человек пытается скрыть от себя, от своей совести… Тут нужно усилие. Марта натренировалась это делать филигранно. Но в этот раз было тяжело. Она почувствовала головокружение. Нет, нельзя давать слабинку. Ещё одно усилие, ещё одно… О боже! Что там?! Как страшно! Этого не может быть! Неужели это правда?! Нет! Нееееет!!!!!
— Нееееет! — Марта оглохла от собственного крика.
Несколько секунд не могла понять, что происходит. Она обнаружила, что сидит на кровати в маленькой комнатке, которую освещает лишь тусклая лампа на столе. Ах да, она же в сторожке старца Вилхерта. Те картины, которые сейчас стояли перед глазами, были лишь воспоминаниями. А новая жизнь Марты здесь.