Любава-травница Галиаскаса. - стр. 17
Я вовремя заметила, что Матти выходила из кабинета мужа, куда ей вход запрещен, и, прижав к стенке, заставила признаться. Хотела успеть вас спрятать в нежилой части, куда мы обычно не ходим, но не успела: они уже были здесь.
— Поэтому она мне намекала, чтобы я сняла платок, чтобы убедиться в своих домыслах, — прошептала Любава, не ожидавшая подставы от, казалось бы, неплохой девочки.
— Не бойтесь, вы помогли мне — я помогу вам. Вот здесь еда, пока сухомятка, но больше не могу принести, придется вам потерпеть до завтрашнего вечера, а рано утром следующего дня караван выедет в город. Думаю, Матти не успокоилась и будет наблюдать за мной и мужем. Если бы не просьба ее умирающей матери, погнала бы эту распутницу подальше от своего дома, — злясь, проговорила трактирщица.
— Как ваш сын? — спросила Любава.
— Если бы не ваша помощь, то я бы потеряла его, спасибо вам. Всегда буду молиться богине Вишанье за вас. — Она встала и поклонилась травнице.
— Ну что вы, на моем месте каждая травница так бы поступила, — ответила, смущаясь, Любава.
— Не каждая, — хмуро ответила женщина. — Я посылала за травницей в соседнюю деревню, так она такую цену заломила, которой у нас никогда и не водилось. Мужу не сказала: лучше под его горячую руку не попадать. Пойду, а то потеряют меня, расспросы начнутся.
Она встала и тихонько выскользнула за дверь, так же тихо закрыв его на замок.
Около двух суток Любава и Марьяна находились в комнате. Пытались лишний раз не шуметь и только в самых крайних случаях включали воду. Трактирщица приходила еще три раза, каждый раз оставляя еду. Обычно это были вареные яйца, кусок мяса, немного зелени и овощей. Уже перед самым рассветом в день отъезда женщина вывела их к крытой повозке и спрятала за мешками с кормом для лошадей. Затем закрыла еще какой-то дерюгой и прошептала.
— Вылезете только тогда, когда разрешит дед.
Казалось, время остановило свой бег и замерло. Где-то были слышны крики, голоса, ругань, но вскоре повозка тронулась — Любава вздохнула с облегчением. Дочь уткнулась матери в грудь, пригрелась и тихонько посапывала. Вскоре женщина заснула и сама, последние дни были испытанием для ее нервов.
Неожиданный крик разбудил Любаву, и она резко открыла глаза.
— Эй, ты меня слышишь? Вылезай, говорю, уже можно, — послышался старческий скрипучий голос.
Только тут травница поняла, что они стоят. Отодвинув один из мешков, она быстро ответила.
— Да, слышим, выходим.
Выбравшись из завала мешков, она взяла на руки еще не проснувшуюся дочь и пыталась приноровиться, чтобы вылезти из повозки.
— Ну куда дитё тащишь, неразумная? Пусть спит ещё, — заворчал дед, увидев ребенка на руках женщины.
Она вернулась обратно и устроила ребенка на сене, лежавшем неподалеку от мешков, затем вернулась к деду. Старик был невысокого роста, худой, с редкими волосами пепельного цвета. На нем были помятые брюки и не очень свежая рубашка с расстёгнутым воротником. Видя, что Любава пытается аккуратно слезть с повозки, подошел и, схватив за талию, поставил ее на землю. Та лишь ахнула.
— Думаешь, раз худой да немощный, то силы нет? — усмехнулся он. — Мать-природа силой не обидела, хвала богине за такой подарок. Пойдем, познакомлю тебя с главным.
Они прошли к костру, где разместилось несколько мужчин, которые разливали в кружки с котла травяной чай. Увидев подошедших, коренастый мужчина высокого роста указал кивком на место, куда можно было присесть. Он налил взвар и протянул вначале Любаве, затем старику.