Ляля для босса. Это наша дочь! - стр. 15
Вот как сейчас…
Сташевский, держа стакан в одной руке, вдруг переводит на меня взгляд. Облизывает влажные губы.
Глаза его спускаются ниже, на Соньку, болтающуюся в кенгуру.
– Почему он на меня так смотрит? – Кивает подбородком.
– Она. Это девочка.
– Это ребёнок, поэтому он. Так почему он смотрит?
Вздыхаю.
– Может быть, она тоже хочет пить.
– Может быть? – Со скепсисом взлетают его брови. – Вы даже не знаете, что ему нужно?
– Видите ли, очень сложно предугадать мысли полугодовалого ребёнка, – завожусь я.
Сонечка тянется ручками к воде.
Сташевский взмахивает стаканом перед её лицом, раздразнивая, но тут же разворачивается и отставляет его обратно в мини-бар.
Вот же гад! Как можно быть такой сволочью?
Собираюсь уже возмущаться вслух, но Станислав Сергеевич достаёт чистый стакан, наливает немного воды и протягивает мне.
– Напоите его.
– Не хотите сами попробовать?
Сташевский смотрит на меня так, будто я последняя идиотка на Земле.
– С чего бы мне этого хотеть?
Он садится за свой рабочий стол, включает компьютер, пока я неловко пытаюсь напоить Соню. Это не очень удобно учитывая то, что она повёрнута спиной ко мне.
– Ну, может быть потому, что она ваша дочь? И вам было бы интересно…
Сташевский смеётся.
Не весело, нет. Сухо и безжизненно, как над плохой шуткой.
– Я думал, мы закрыли эту тему.
– Знаете что? Раз уж у вас такая замечательная память… – Достаю телефон. Листаю снимки в галерее, пока не нахожу фото Марьяны. Оно старое, да, но мы не в тех отношениях с ней, чтобы каждый день обмениваться кадрами из жизни. – Вот. Посмотрите.
Отставляю стакан с водой на стол и тычу в лицо Станиславу Сергеевичу экран.
Сташевский, прищурившись, разглядывает фото. Щёлкает языком.
– Ах, Мари!
– Так вы помните её? – Не получается скрыть надежду в голосе.
Станислав Сергеевич улыбается довольно, как кот, наевшийся сметаны.
– Такое сложно забыть. Нужно сказать, ваша сестра весьма профессиональна во всём, что касается горизонтали. Впрочем, в вертикали она тоже ничего. И на столе…
Зажмуриваюсь брезгливо.
– Боже! Стоп. Всё, я… Я не хочу этого знать. Ну, теперь-то вы мне верите?
Сташевский качает головой.
– Варвара, я не отрицаю, что спал с вашей сестрой и, заметьте, не отрицал этого и вчера. Однако это вовсе не доказывает того, что он – мой ребёнок.
– Она! Это девочка!
– Мне глубоко наплевать, – бросает он с таким выражением на лице, что я верю.
Да. Действительно наплевать.
– Почему вы так боитесь признать, что вероятность есть?
Станислав Сергеевич замирает, опираясь локтями в столешницу. Его глаза, тёмные и тяжёлые, сверлят меня так, словно пытаются проникнуть в самую глубину моих мыслей. Он выпрямляется, щёлкая шейными позвонками.
Медленно. Контролируя каждое движение.
– Боюсь признать?
– Да. Я думаю, вы боитесь взять на себя ответственность, потому что ребёнок может разрушить вашу привычную праздную жизнь, полную веселья, вечеринок и мулаток!
– Варвара, вы забываетесь.
– Если вы не верите, давайте сделаем тест ДНК! Хотя всё очевидно и без тестов. Она похожа на вас! Эти глаза, форма лица и…
– Если я услышу ещё хоть одно слово об этом, вы полетите отсюда вместе с ним, – бросает он на Соню тяжёлый взгляд.
Сонька нервно ёрзает и цепляется пухлыми пальчиками за борты моего пиджака.
– Она ваша дочь! Вы всё равно не сможете убежать от правды. Перестаньте закрывать глаза на очевидное.