Лягушка и скорпион - стр. 2

Наш институт среди прочих достоинств славился и своей особой оранжереей. Ее главная прелесть в том, что цветами здесь можно любоваться круглый год. Удивительное место нравилось и преподавателям, и студентам, и берегли его мы все ревностно, как настоящую сокровищницу. Стеклянный потолок оранжереи уходил так высоко вверх, что почти терялся среди облаков. К запаху земли примешивались тысячи тонких и свежих ароматов. В некоторых залах можно было увидеть редкие для наших широт растения, например, венерину мухоловку или олеандр. Я часто наведывалась в оранжерею и не переставала восхищаться фантазией и мастерством выпускников, сотворивших это чудо.

В этот раз я собирала образцы для гербария (ради удовольствия, не для учебы), когда Марк с друзьями замаячили у главного входа. Поначалу я надеялась, что они пройдут мимо. Не повезло.

– Но вы видели ее волосы? – Низкий голос Марка звучал привычно самодовольно. – Чистое золото!

Пора выбираться. Я закрыла свою папку с аккуратно разложенными на папиросной бумаге образцами и засеменила к двери. У куста с азалиями меня чуть не оглушило криком:

– Видит кто-нибудь эту желтую гвоздику?

С перепугу я налетела на огромный горшок с гибискусом, ударилась бедром и не успела даже выругаться от души, как столкнулась нос к носу с Марком. Тот посмотрел на меня со смесью удивления и пренебрежения.

– О. Привет, лягушка.

– Доброе утро.

Мерзкий скорпион.

– Ты… – протянул он, заглядывая в мою папку. Я тотчас отшагнула, чтобы он не разворошил мои цветочки. – Ты тут желтых гвоздик не видала?

– А тебе зачем?

– Ты же знаешь Ванду?

Ах, Ванда… Наша новенькая красотка, которую девчонки прозвали «подружкой сына посла». Уж очень всех взволновал этот факт ее биографии.

– Знаю, – подтвердила я.

– Вчера я предложил ей сходить на свидание. А она велела мне поискать желтую гвоздику. Теперь ищу.

Я с сердобольным видом качнула головой.

– Желтая гвоздика – это символ отказа. Ванда тебя отшила.

– Меня никто не отшивает, – самодовольно заявил он и выдернул прядь волос из пучка у меня на макушке.

Наглый жест, который вошел у него в привычку. Я же привычно шлепнула его по руке.

– Как мой доклад по этике? – мило улыбаясь, поинтересовался он.

– Почти готов.

– А что так долго? Вчера же хотела дописать.

– Я была занята вчера, – нетерпеливо пояснила я. – Балетная практика.

– Ах ты, прелесть какая. Будешь танцевать в «Лягушачьем озере»?

– Обхохочешься, – процедила я. – И как это пани Ванда тебя отшила? Вот, сорви лучше ирис. Отдай ей, улыбнись и ничего не говори. И уходи сразу.

Он с придирчивым видом поджал губы, и я рявкнула:

– Запомни: не раскрывай рта! Твои слова способны испортить… вообще все.

– Поучи меня еще, – буркнул он, но цветок аккуратно срезал перочинным ножом. – Вечером придешь в нашу комнату отдыха. И принеси доклад. Свободна.

Поначалу я хотела взбрыкнуть, но Тамина, моя обворожительная и темпераментная соседка, весьма некстати затеяла романтическую встречу в нашей комнате. Чтобы не мешать ей, я прихватила свою печатную машинку и поплелась на четвертый этаж.

Для студентов старших курсов в обоих корпусах отвели семь комнат отдыха, с удобными креслами, настольными играми, музыкальными автоматами. Кое-где и мебель изрядно просела, и для развлечений ничего не осталось, однако банда Марка отхватила самое роскошное помещение на четвертом этаже главного корпуса. В прежние времена здесь заседали студенты из элитных кружков, юные мыслители, а теперь – не слишком одаренные детки богатеев. Даже бильярдный стол притащили, а из-за вечного полумрака создавалось ощущение, что ты попал в джентльменскую сигарную.