Лукавые книготорговцы Бата - стр. 26
– Так чем я могу помочь? – спросила Сьюзен. – Вивьен, ты сказала, что я нужна тебе.
– Дело в том… – начала Вивьен. – Дело в том, что хотя у нас нет другой карты перемещения, зато есть бумага, которая понадобится тебе, чтобы изготовить карту, точнее, у нас есть замена бумаги, и я думаю, ты могла бы изготовить карту.
– Я? Но я понятия не имею, как это делается!
– Бо́льшая часть подготовительной работы уже проведена, – сказала Вивьен. – Тот, кто будет рисовать карту, должен постоянно думать о месте, с которым у него глубокая связь, и рисовать его с намерением установить эту связь.
– Если все так просто, то почему такие карты не рисуют тысячами? – недоверчиво спросила Сьюзен.
– Создатель карты должен обладать врожденной силой, – объяснила Вивьен. – Среди карт есть те, которые создавали сущности Древнего мира по собственным владениям, и те, которые рисовали праворукие или равнорукие книготорговцы по тем местам, где им довелось прожить несколько десятилетий.
– А еще есть те, которые рисовали смертные маги, как правило к концу жизни, – вставила Руби. – Например, Роджер Краб, отшельник, сделал такую карту для острова на маленьком озере в Икенхэме, и она есть у Зои и Хелен…
– Но у меня нет никакой врожденной силы! – воскликнула Сьюзен.
– У тебя, дочери Древнего владыки, погружавшейся в Медный котел? – переспросила Вивьен. – Конечно есть. А еще я видела твои рисунки. Они всегда такие сочные, подробные, прямо живые.
Сьюзен задумалась, и на ее лице отразилось беспокойство. Она много сил положила на то, чтобы оставить позади события начала лета и сосредоточиться на художественной школе, своей новой жизни в Лондоне и, прежде всего, на осознанном стремлении быть как все. Но по мере того как близился конец года, Сьюзен все отчетливее осознавала, что одного стремления недостаточно. Теперь почти каждую ночь ей снился Старик Конистон: сама гора, окрестности горы и сущность, бывшая ее отцом. Сны были очень подробными, в них она почему-то знала все, что происходит в пределах отцовских владений, и могла сосредоточиться на чем угодно по своему выбору: могла заглядывать в мысли людей, которые жили поблизости, в чувства птиц и животных, в движение воздуха и воды, в глубокие подземелья. Куда бы она ни захотела попасть – на вершину горы или в ее каменное нутро, – она попадала сразу, стоило ей только подумать об этом. Все, что она хотела узнать, она узнавала моментально.
За всем этим она чувствовала, как пробуждается ее отец, как он выходит из глубокого сна, в который погрузился после освобождения от оков Саутхо. Он ведь говорил, что окончательно проснется в конце года. Тогда Сьюзен не спросила его, повлияет это как-то на ее судьбу или нет, но теперь она подозревала, что повлияет, и еще как.
Весной Новый год казался ей таким далеким, что о нем не стоило даже думать. И она не думала до поры до времени, но в последние недели и даже дни это становилось все труднее. Из своих снов она твердо знала, что в канун Нового года будет стоять на вершине горы, ожидая пробуждения отца, и хотя надеялась, что вниз потом спустится Сьюзен Аркшо, студентка Школы искусств Слейда, но полной уверенности в этом у нее не было.
И вот ей предлагают сделать еще шаг навстречу Древнему миру – создать волшебный предмет. С одной стороны, ей и самой этого хотелось, чтобы помочь Мерлину, к тому же перспектива нарисовать волшебную карту, которая перенесет ее туда, куда она пожелает, представлялась Сьюзен заманчивой. С другой – может статься, что в таком случае она выберет путь, с которого уже нельзя будет сойти, а Сьюзен не хотелось отказываться от обычной жизни. И она, в который уже раз, удивилась, как умудряются книготорговцы жить в двух мирах сразу, и в Древнем, и в Новом.