Лучик-Света - стр. 5
– Вы хотите, чтобы я угадал ваше имя? – наконец выдавил я, мучительно сознавая свою первобытную примитивность, выявив которую, о второй встрече ты и не подумаешь.
Но ты красиво хохотнула:
– Что же, попробуйте!
Я задумался, но лишь о том, что я и впрямь балбес! Надо было заранее твоё имя узнать, а теперь лихо изобразить необыкновенную проницательность, но умная мысль всегда где-то рядом бродит… Я принялся гадать:
– Светлана?
Ты счастливо рассмеялась и подтвердила прямое попадание:
– О! Вы не так-то просты, каким пытаетесь казаться! Подготовились и теперь лукавите!
Мне осталось лишь скромно промолчать, мысленно поблагодарив свою удачу.
– А хотите, мы зайдем в городской парк? – предложила ты. – Там сейчас мои любимые петуньи божественно пахнут… Ой, как же мне нравится их нежнейший аромат! Так нравится, что я даже произнесла слова, которых обычно избегаю. Очень уж они манерные, излишне изысканные и оттого кажутся не искренними! Мы посидим рядом с клумбой, вся усталость и улетучится. Хотите?
Гуляли мы тогда долго-долго, и из той памятной встречи родились наши новые отношения, в которых я, теперь-то могу сознаться, упорно придерживался старомодных правил ухаживания за тобой. У современной молодежи они не в чести; но так уж воспитали меня книги и любимые советские фильмы; потому у меня в отношениях к женщинам преобладает искренне подчеркиваемое уважение к ним, и, думаю, так и должно быть, коль они этого заслуживают! Терпеть не могу я деятелей, у которых всякие отношения с женщиной подразумевают не естественную тягу к интересному и насыщенному человеку, а непременную похоть, делающую женщину в их глазах лишь объектом для известных развлечений. Но в связи с этим меня кое-что тревожило: ты-то к той самой молодежи и принадлежишь.
Но тебе всего-то двадцать три, ну, может, двадцать четыре. Потому интересно знать, как ты воспринимаешь меня с высоты своего поколения?
Наверное, как нерешительного телка? Ведь я впервые поцеловал тебя через неделю! Мы гуляли, а я всё болтал и болтал, о чем придется, как соловей, поощряемый твоим немым интересом. Тебя, конечно, иногда тоже слушал, но ты, казалось мне, молчала с большим удовольствием, нежели что-то рассказывала! Так мне казалось!
В общем, если подвести итоги, то вел я себя весьма глуповато. Мне бы, если по уму, следовало больше слушать твое милое щебетание, чтобы скорее и лучше тебя узнать, а я – вот так!
А всё потому (оправдывался я перед собой потом), что, как глава нашей будущей семьи, в большей мере, нежели ты отвечаю за надежность наших отношений. И мне крайне неприятна нынешняя раскованность подростков-переростков, когда в первый же час они сплетаются в экстазе, а через неделю, месяц или, в крайнем случае, через год переносить друг друга не могут! Нет, думал я, у нас должно быть иначе – раз и навсегда! Но для этого, как ни крути, а надо к тебе хорошо присмотреться.
Я уверенно опирался на свой неоспоримый жизненный опыт (именно так тогда я и считал). Бывает ведь, что всё, буквально всё, в решающий момент в человеке обнажается, и сразу становится очевидной его фальшивость. При резкой смене обстоятельств люди, бывает, становятся совсем другими, неузнаваемыми. Сегодня пред собой видишь само совершенство, а на поверку завтра оно предстаёт лицемерным чудищем! Сколько подобных историй я знаю… И всегда удивлялся тому, какие пустяки выдвигались в качестве причины семейного разлада: то слишком яркая губная помада, то нестиранные на ночь носки, то привычка во всём поучать или странная задержка на работе, то пересоленная еда или пристрастие к футболу. Но ведь всё это, даже весьма непривлекательное, настолько неважно для любящих, действительно уважающих друг друга людей! Кроме, конечно, измен и алкоголя! Но это совсем другое – это злостные пороки, которые терпеть нельзя!