Лу за гранью свободы - стр. 29
— Тебя только за смертью посылать, — недовольно буркнул он. — Поди ещё в столовую заходила?
— С Элвином заболталась, — сухо пояснила Лу.
— Тебе платят не за болтовню. Не забывай, что ты ещё стажёр. А я — твой непосредственный начальник. Могу ещё и не подписать документы по истечении испытательного срока.
— Не подписывай, — огрызнулась Лу, выуживая из вазочки последние печенюшки. — У вас тут медиумы в очередь выстраиваются. Найдёшь другого.
— Самая умная?
— Нет. Самая одарённая. И я не позволю со мной как с собачкой разговаривать.
Марк оторвался наконец от своего бука и поглядел на девушку. Неожиданно улыбнулся.
— Извини. Ты права, а я грубиян. Устал просто. Ночь бессонная была.
— Загулял? — понимающе кивнула Лу, невольно потирая виски.
Он изумленно вытаращил глаза:
— Ребёнок маленький. У меня жена четыре месяца назад родила. Ты не знала?
— Нет, откуда? Кто у тебя?
— Сын, — всегда суровый и недовольный Марк вдруг расплылся в идиотской улыбке. — Хочешь фото посмотреть?
Лу не хотела, но отказаться было совершенно неловко. Она без всякого энтузиазма поглядела на прехорошенького (ни чуточки не похожего на отца) младенца, вежливо произнесла пару дежурных фраз и сбежала-таки в столовую. Завтракать.
Потом была рутина: объезд улиц, парочка ложных вызовов, дневной отчёт. И Лу не утерпела, спросила небрежно, будто невзначай:
— А наш попаданец, что с ним будет? Его отправят обратно?
— Конечно, нет. Он слишком многое видел и знает.
— Тогда интегрируют в общество? Ну, как в правилах написано?
— Луиза, ты такая наивная, — поджал губы Марк. — Ну куда его интегрировать? Был бы ребёнок или хоть кто-то ценный… а это… потенциальный преступник. Ему уже за пятьдесят, в этом возрасте невозможно перевоспитаться. Он привык употреблять алкоголь, нарушать общественный порядок и жить без правил.
— И что, его уничтожат? — в ужасе уточнила девушка.
— Нет. Мы же не убийцы. Отправят в закрытое трудовое учреждение. Будет микросхемы паять или собирать коробочки… Принесёт пользу обществу.
— Но это тюрьма!
— Он тут лишний. Государство будет тратить ресурс на его лечение, питание, проживание. Логично, чтобы он отрабатывал эти расходы.
— А как же все эти разговоры про равные возможности, про ценность каждого человека? — Лу остро ощутила себя обманутой. — Как же лозунги про свободу и демократию?
— Тебе ведь не пятнадцать, — вздохнул Марк. — Должна бы понимать, что у каждого человека своя ценность. Вот ты, к примеру, с невысоким коэффициентом интеллекта, без образования, без опыта работы…
— Я поняла, — девушка резко поднялась. — Пойду вниз, постреляю. Давно не тренировалась.
— Погоди, я не закончил! Я имел в виду…
Но она уже не слышала. Неслась вниз по лестнице, даже не воспользовавшись лифтом, задыхаясь от боли и обиды. Она — никчёмная, ненужная. Того и гляди ее, как этого Байда, сошлют в колонию. Паять микросхемы и собирать коробки. Поэтому у всех вокруг, даже у придурка Макса, есть дети. А у неё нет и ещё пятнадцать лет не будет. А может, и вовсе не будет никогда. Она ведь — никчёмная?
А Байд говорил, что в его мире подобный дар на вес золота. И детей можно родить столько, сколько захочешь. А можно купить корабль и стать капитаном.
Лу набрала идентификатор Сержа. Ей нужно было кому-то поплакать. Но тот не отвечал, наверное, был занят своей семьей. Тогда она вызвала Рэма. И услышала: «Вы позвонили счастливому будущему отцу. Извините, сейчас я прохожу углубленные медицинские обследования и не могу ответить на звонок. Но я непременно перезвоню».