Ловушки памяти - стр. 5
Отлично! Даже возразить нечего. Если только понимаешь, о чём идёт речь. Надо сказать, что я не понимала. Решительно ничего не понимала, но спросить тоже не могла, поддавшись новому приступу паники, неожиданно охладившему мою кровь.
Наверное, только у мертвецов такая ледяная кровь! Я в исступлении вонзила ногти в мягкую податливую ткань кресла, и с огромным усилием сдержала крик, готовый в любой момент сорваться с губ.
Казалось, страх вымораживает меня изнутри – каждую клеточку, каждую молекулу в моём теле медленно убивают очень странным, изощрённым способом.
– К тебе применили предпоследнюю фазу. Это фаза мести.
– Фаза мести?
– Неприятно, не так ли? – злорадно зашипели мне в ухо. – Страх послан тебе, как пытка, как возмездие. Прости, но то воздействие, что обычно применяется к смертным, на тебя не действует. Мы пробовали, но тебе как будто даже приятно стало.
– Так, вы, значит, давно подбираете мне подходящее наказание? – гневно осведомилась я.
– Воздействие ступенью ниже, применяемое исключительно к иномирам, тебя только рассмешило, – бесстрастно пояснили мне, – что же ещё оставалось делать? Надо признать, что ты ещё сильнее, чем мы думали. Кстати, следующая фаза – необратимость. Помни об этом!
Я натужно засмеялась. На этот раз губы меня не послушались, и смех остался внутри, так и не вырвавшись наружу. Он долго пузырился и клокотал в горле, а затем опустился ниже и осел где-то в области диафрагмы. На секунду мне даже стало щекотно, и я по привычке снова решила засмеяться, но, вспомнив, что теперь, в моём положении, это совсем неуместно, сдержалась.
– Кто они – ваши враги? – наконец решилась я и задала главный вопрос.
Ведь для их врагов я много значу. Странно, но мне о них ничего не известно. Как такое возможно?
– Те, кто счёл себя вправе повелевать всеми, в том числе и нами.
– А вам, конечно, это всё порядком надоело? Я права? Но почему бы тогда просто не взять и не выложить мне всю правду прямо сейчас, а? Зачем нужны все эти загадки? Или вам запретили? Те, кого вы ненавидите? Как малышам запрещают мороженое, – издевалась я, понимая, что буквально считанные мгновения остаются до того момента, как на мою голову падёт праведный гнев моих оппонентов.
– Сарказм… Ирония… Ты сильна в этом, раз так легко балансируешь между паникой и смехом? – Вопрос прозвучал вполне безобидно.
– Нет. Я не сильна. Зато у нас полно других, кто очень неплохо шутит. Юмористы. Их сейчас по всем каналам крутят.
– Тогда оставь свои попытки сопротивляться. Они ни к чему не приведут.
– Ну почему же? – Я мысленно потянулась, словно кошка на солнцепёке. – Ещё чуть-чуть, и вы примените ко мне фазу «необратимость». Может, я этого и добиваюсь? Может, мне жить надоело?!
Через мгновение я почувствовала, что в комнате стало ещё холоднее и откуда-то повеяло сыростью. Мои глаза по-прежнему были закрыты, а тело не слушалось. И, наконец, к этому неприятному состоянию прибавилось ещё одно: я поняла, что нахожусь в ловушке. Мне отсюда уже не выбраться. Свет померк, и пространство смыкается, плотно обхватив со всех сторон, словно я всё глубже и глубже проваливаюсь в зыбучий песок. Я ощутила, что пустота становится осязаемой, прессует, сжимает руки и ноги, сдавливает тисками голову. И вот уже совсем нечем дышать. Стало понятно: меня закопали заживо.