Ловушка для Инквизитора - стр. 39

- Он в сарае лежит, - объяснил Густав, чуть заикаясь.

- В сарае? Отчего в сарае?!

- Он… ну… полон осколков. Господин инквизитор сказал, что не безопасно в дом тащить эту гадость.

- Гадость!

Софи освободилась от рук Тристана, тряхнула головой.

- Я хочу его видеть, - твердо сказала она.

Софи и сама не понимала, зачем ей это было нужно, что за порыв ведет ее к телу мужа.

«Я же не любила его, - думала она с удивлением, - и даже не уважала! Так к чему сейчас эти нервы и сцены?»

- Может, не надо? - спросил Густав робко. - Зрелище не из приятных…

Он перевел испуганный взгляд на Тристана, но тот качнул головой:

- Нет, пусть посмотрит. Мы должны удостовериться, что это именно тот человек, за которого мы его принимаем. В этом деле ни в чем нельзя быть уверенным.

Он снова кивнул Густаву, и тот отошел с дороги. Тристан взял онемевшую Софи под руку:

- Идемте, - его голос смягчился. Алые глаза смотрели взволнованно. - Я покажу вам его тело.

Ричард лежал в сарае, на верстаке, застеленном охапкой соломы. Грудь его была пробита несколькими длинными, как сосульки, стеклянными осколками. Они вспороли его нарядный жилет, разбили карманные часы.

Ричард лежал, застыв неподвижно и глядя в никуда широко раскрытыми глазами. Несмотря на страшные орудия смерти, торчащие из его тела, Ричард выглядел ярким и живым. Коснувшись его руки, Софи поняла причину его нарядной, неувядающей яркости: она ощутила страшный, ломающий холод, точно такой же, какой пронизывал ее саму, раненную осколком волшебного зеркала. Ричард просто превратился в кусок магического льда.

А еще, глядя на мертвого, неподвижного Ричарда, Софи вдруг с удивлением отметила, что он был красивый.  Высокий и хорошо сложенный, красиво причесанный. С удивительно гармоничным лицом. И руки у него были красивые. Не за это ли она в него влюбилась, увлеклась им настолько, что согласилась на этот странный брак?

- Как странно, - произнесла она, отнимая свои пальцы от его холодной руки. - За его дурным характером я этого не замечала… И его красоту никто не оценил и не полюбил.

- Я полюбила, - раздался дрожащий, тихий голосок от самых дверей.

Все - Софи, Густав и Тристан, - обернулись на этот  тревожный звук, и у дверей сарая, они увидали молоденькую даму, неловко топчущую солому нарядными крохотными туфельками.

- Простите, - прошептала она, смахивая слезы с кукольно-белых, нарумяненных на скулах щечек. - Но я не могла не прийти. Я и Ричард - мы любили друг друга. Ах, теперь это все равно! И не смотрите на не меня так.  Нет, мне не стыдно. Мне невыносимо горько и больно. Я теряла любимого человека. Перед этим горем все меркнет. Все неважно.

- Я тоже! - выпалила вдруг Софи, и глянула на Тристана так яростно и так пылко, что он не смог сдержать выражения живейшего удивления и приподнял брови - вот как? Вот как?..

«Я тоже! - повторила яростно про себя Софи, очень надеясь, что сейчас Тристан читает ее мысли, прямые и честные в момент внезапного откровения.  - Я тоже! И говорю я сейчас не о Ричарде, черви его сожри! Я думала, мы поняли друг друга ночью! Думала, что потянулись друг к другу отогреться, подарить нежность, по которой тосковали оба! Думала, произошло то, что вы отрицали с первого момента нашего знакомства… Но для вас, видимо, это был всего лишь секс, всего лишь удовольствие плоти, развлечение от скуки? Чем-то же надо себя занять, коротая ночь!»