Ловцы книг. Замечательный предел - стр. 50
Он был уже совсем сонный, поэтому, когда увидел, что кто-то лежит в гамаке, сперва флегматично подумал: это я, что ли, прежде себя вернулся? – и только потом сообразил, что так дела обычно не делаются. В смысле, когда видишь, что твой гамак занят, логично предположить, что там разлёгся не ты сам, а кто-то другой.
Подошёл ближе, узнал Шала Хана. Удивился. Спросил:
– А ты что здесь делаешь?
Тот открыл один глаз, улыбнулся и снова его закрыл. Сказал:
– Поскольку ты не дгоххи, то, наверное, будешь не особо шокирован, если я откровенно признаюсь, что сплю.
– Поскольку я не… – растерянно повторил Анн Хари. – Так, стоп. Значит он уже вылез из картины? Наш дгоххи пришёл?
На этот раз Шала Хан открыл оба глаза. Ответил:
– Ага. Он здесь с прошлой ночи. Вчера у вас весь день были гости, Ший Корай Аранах нас позвал смотреть на дгоххи, чтобы тот рос поскорей. Ты бы видел, сколько он ест! И читает быстрее любого студента. Чуть ли не половину Энциклопедии Потусторонних Реальностей за несколько часов проглотил, причём постоянно отвлекаясь на разговоры. Он отличный! Ну, сам увидишь. Я так засиделся, что в конце концов поленился искать такси. И занял твой любимый гамак. Прости!
– Он только днём любимый, – успокоил его Анн Хари. – А сейчас мне нужна нормальная человеческая кровать. Я скучный. Люблю спать на ровной, надёжной поверхности, которая не болтается туда-сюда.
– То есть, не надо уступать тебе место? – с надеждой спросил Шала Хан. – Я бы тогда, если можно, ещё пару часов поспал.
– Спи на здоровье. У меня есть диван на кухне. Или кровать наверху. Или три кошачьи подстилки. Это смотря кто где сегодня улёгся. Но хоть что-нибудь да свободно. Точно не пропаду.
Проснулся от строгого голоса ШиКоНаха, который говорил: «Любоваться можно, будить нельзя». Рассмеялся, спросил: «Меня или кошку?» – и только потом открыл глаза.
Вроде бы сам рисовал этого дгоххи, причём девять раз. По идее, мог бы привыкнуть. Но всё равно оказался не готов. Лежал натурально парализованный открывшимся ему зрелищем, смотрел, как рыжий крылатый лис порхает под потолком. Он был совсем небольшой, примерно с ребёнка-дошкольника. Но это как раз хорошо, кухня-то тесная, и потолки не особо высокие. Более крупный летун тут бы всё на фиг разнёс.
Наконец Анн Хари сказал:
– Ух какой ты прекрасный! Я даже не ожидал. Причём дело не только в облике. Есть что-то ещё. Ты, наверное, светишься каким-то невидимым глазу светом. Или излучаешь… не знаю что.
– Вот ты сразу понял! – восхитился Ший Корай Аранах. – А я только начал подозревать, что эти красавцы дополнительно излучают. Что именно, тоже не представляю пока.
– Наверняка излучаем, – легко согласился крылатый лис. – Должно же быть какое-то рациональное объяснение, почему мы такие прекрасные. Причём кажемся прекрасными всем, кто нас видит, без исключения. Вне зависимости от принятых в данной культуре канонов красоты.
Голос у него оказался громкий, резкий и хриплый, почти каждое слово сопровождал низкий гортанный рык. Это совершенно не вязалось с очаровательной внешностью. Хотя, собственно, как раз наоборот, – удивлённо подумал Анн Хари. – Дгоххи похожи на лис, а у нас лисы – звери. Совершенно нормально, если зверь рычит и хрипит.
– Меня зовут, – крылатый лисёнок фыркнул, рыкнул, снова фыркнул, рассмеялся и уже вполне по-человечески произнёс: – Но можно и просто Нхэрка. Так меня называет Ший Корай Аранах.