Ливень в графстве Регенплатц - стр. 65
Как же ей нравился голос юноши. Маргарет с удовольствием заводила с Зигмундом разговоры на любую тему, лишь бы слушать его голос. Вот только молодой человек был скромен и застенчив и дальше разговоров ничего себе не позволял: ни нечаянного прикосновения, ни прямого взгляда в глаза, ни слов о любви и нежных чувствах.
– Но лепесток именно таков и есть, – возразила Маргарет.
– Положение его вы передали почти правильно, а размеры велики. Лучше бы было наоборот.
– Розу рисовать слишком сложно. Лилия была намного проще.
– Вы должны уметь рисовать разные цветы.
Маргарет тяжело вздохнула и принялась исправлять ошибку. Однако уже через секунду нервно топнула ножкой.
– Нет, у меня не получается. Зигмунд, покажите, где тут исправлять.
И Маргарет подала молодому учителю грифель. Зигмунд протянул было к нему руку, но тут же её отдёрнул.
– Нет. Вы должны сами исправить ошибку.
Маргарет усмехнулась: да застенчивее этого парня даже девицы не сыскать.
– Вы что, боитесь коснуться меня, учитель? – лукаво улыбнулась девушка.
Зигмунд вдруг смутился и покраснел, чем ещё больше позабавил Маргарет. Впрочем, юноша быстро овладел собой и достаточно уверенно ответил:
– Ошибку нужно исправить вам самим, чтобы в следующий раз её не повторять.
После Зигмунд отошёл и встал недалеко за спиной юной ученицы. Маргарет уменьшила непослушный лепесток, но вновь перестаралась – теперь он получился слишком маленьким. Девушка тихо и несчастно простонала.
– Можно его вообще не рисовать? – спросила она.
– Нет. Вы делаете копию с натурального цветка, а у него этот лепесток есть.
– Ух, как вы сегодня строги! – обернулась Маргарет с укоризной в зелёных глазках.
Взглянув на юношу, она вспомнила, как тот мило покраснел, и весело рассмеялась. Зигмунд лишь опустил глаза, понимая, что причиной смеха является именно его персона. И он мог бы обидеться, да только этой золотоволосой красавице, с ослепительной улыбкой он готов был простить всё.
Сохраняя усмешку, Маргарет вернулась к своему рисунку. Её настроение значительно улучшилось, и урок даже начинал ей нравиться. Чем бы ещё поддеть этого скромника?
– Скажите, Зигмунд, вы такой красивый молодой мужчина наверняка разбили много девичьих сердец? – спросила Маргарет, и, представив, как Зигмунд вновь краснеет от комплимента, опять тихо рассмеялась. – Признайтесь, вас кто-нибудь любит?
Зигмунд действительно пребывал в смятении. Не привык он говорить со столь юной девицей на столь откровенные темы. И что это вдруг нашло на Маргарет? Для чего ей нужно знать, свободен он или нет? Может, он ей симпатичен?
– Меня никто нигде не ждёт, и сердце моё пока не занято, – стараясь побороть робость, ответил Зигмунд.
– Не занято? И вы даже ни разу не целовались?
Вновь обернувшись, Маргарет послала молодому учителю кокетливую улыбку, от чего Зигмунд смутился ещё больше и отвёл глаза.
– Значит вы сама невинность? Это интересно. А какая именно девушка смогла бы пленить ваше свободное сердце?
Для чего же такой допрос? Зигмунд чувствовал себя крайне неловко, но всё же ответил:
– Конечно, красивая и благовоспитанная…
– Маргарет, ты ведёшь себя неприлично, – ровным голосом сделал замечание Берхард.
Он долго молчал, занимаясь своим рисунком и наблюдая за развязным поведением сестры.
– А с тобой вообще никто не разговаривает! – резко осадила брата Маргарет, и в глазах её сверкнул огонёк неприязни.