Литовское государство. От возникновения в XIII веке до союза с Польшей и образования Речи Посполитой и краха под напором России в XIX веке - стр. 59

Получая такие противоречивые жалобы, папа не знал, кому верить, и вследствие этого не принимал серьезных мер для прекращения ссоры. Так дело тянулось до 1321 г. В этом же году он взялся за него энергически и благодаря крупным рыцарским подаркам принял сторону Тевтонского ордена: архиепископ и магистрат были признаны виновными и сильно сконфужены. Что было делать последним? Как склонить папу на свою сторону? После долгих рассуждений решено было послать послов к Гедимину и вступить с ним в самый тесный союз, а затем добыть у него документы, которыми бы архиепископ и магистрат г. Риги могли убедить папу и весь христианский Запад в том, что упорство литовцев при обращении их в христианство происходит не от них, архиепископа и магистрата, а от предосудительных поступков самих рыцарей.

В 1322 г. посольство это с грамотою прибыло в Вильну к Гедимину[69]. Князь принял его очень ласково и согласился на предложение архиепископа и магистрата вступить с ними в дружественный союз. Затем рижские послы приступили к выполнению самой главной и самой трудной цели своего прибытия в Вильну, именно: приобретения вышеозначенных документов. После долгих хлопот им удалось достигнуть и последнего. Но при этом послы совершили ловкую и хитрую мистификацию. Подробности этого дела весьма любопытны: Гедимин, вступивши на литовский престол, часто выражал желание пригласить в свое государство заграничных ремесленников и колонистов для насаждения в нем начатков западной культуры. О желании Гедимина вняли в Риге. Поэтому рижские послы, когда прибыли в Вильну и заключили дружественный союз с литовским князем, уговорили Гедимина написать грамоту к прибалтийским немецким торговым городам. Любику, Штетину и другим с просьбою о присылке ремесленников и колонистов; а затем убедили его написать еще три грамоты: одну в Авиньон к папе и две других к монахам двух католических орденов – Францисканского и Доминиканского[70]. Но так как Гедимин ни слова не знал по-латыни, а между прочим вышеозначенные грамоты следовало написать на этом языке, как дипломатическом того времени, то он пригласил к себе во дворец живших в Вильне двух францисканских монахов: Бертольда и Генриха и просил их составить эти грамоты, а те, по наущению рижских послов, поместили в последних трех грамотах не то, что говорил князь, а то, что желали архиепископ и магистрат. Так, в грамоте к папе, вместо почтительных выражений, употребленных Гедимином по отношению к главе католической церкви, Бертольд и Генрих написали, что будто бы литовский князь соглашается принять христианскую веру и что если он до сего времени не сделал этого, то виноваты в том тевтоно-ливонские рыцари, которые перехватывали его послов, отправляемых в Авиньон. В грамотах же к монахам двух католических орденов – францисканского и доминиканского – вместо изъявления князем обещания покровительствовать каждому из братий сих орденов в случае прибытия их в Литовское государство[71] Бертольд и Генрих написали, чтобы оттуда присланы были миссионеры, знающие литовский язык, для распространения латинства и что для присланных будут основаны монастыри и костелы. В то же время в грамотах к двум вышеозначенным орденам прибавлено было, что Гедимин потому собственно обращается к ним, монахам францисканского и доминиканского монастырей, что не желает иметь никакого дела с алчными и жестокими рыцарями Тевтоно-Ливонского ордена. После этого вышеозначенные четыре грамоты были подписаны Гедимином, скреплены печатями и чрез особого княжеского посла отправлены к архиепископу и магистру для дальнейшей отсылки