Листопад - стр. 5
Наташка вечно влюблялась резко и бесповоротно. Для неё не существовало некрасивых и глупых. В худощавом бледном блондине с кривыми зубами и противным голосом она замечала притягательную мимику, в пухлом и низком рыжем парнишке, покрытом родинками от солнца – глубину глаз, а у не очень умного соседа – горделивую осанку. Влюбляясь не в людей, а в мелочи, из которых они состоят, она оставалась верна этим мелочам до последнего. Света очень ценила в подруге эту способность доверять миру и видеть красоту во всем, что её окружает. Вот и сегодня… Света оторвалась от записки и посмотрела на местного поэта, который заканчивал читать стих.
«Вот вроде невысокий, щуплый, с бородой, будто позаимствованной на вечер – нелепый, одним словом, но ведь цепляет», – подумала Света. Как только Коля, именно так звали парня, начинал читать свои стихи, люди сразу забывали, кто перед ними стоит. Хотелось слушать его, открыв рот. Вот так часто в жизни и бывает, что за скромной, а иногда и отталкивающей оболочкой скрывается хрупкая душа. Раз надорвёшь, два – и живого места на ней не останется…
– Спасибо всем, кто пришёл, – мягкий смущённый голос прервал её мысли, – читать на площади проще, а вот так, почти глаза в глаза – страшно было, – робко улыбнулся Коля. Он уже дочитал последнее стихотворение и неловко раскланивался на импровизированной сцене.
– А можно автограф? – кинулась Наташка наперерез медленно утекающим из-за столиков людям.
Света не успела даже моргнуть глазом, а Наташка уже трясла перед её лицом всё той же мятой салфеткой, на обратной стороне которой теперь красовался электронный адрес поэта.
– Ветка, – мечтательно вздохнула она, – представляешь, он обещал мне ответить… – Наташка уже мысленно составляла сценарий каждого диалога, прописывая реплики так, чтобы у Коли не осталось никакого иного выхода, кроме как влюбиться раз и навсегда.
– Представляю, – Света улыбнулась уголками губ и обняла подружку, которая светилась от радости, – а теперь давай по домам, а? Спать хочу не могу. И на зарубежку рано вставать.
– Ну пошли, пошли, – всё так же светясь, проворчала Наташка.
Девчонки уже садились в попутку, когда двери «Паприки» снова распахнулись и пропустили Колю. Он, заметив девушек, помахал рукой и, обернув вокруг шеи зелёный шарф, зашагал в противоположную сторону. Наташка снова улыбнулась.
Пашке снился долгий и выматывающий сон, будто поставленный на репит.
Снова и снова он встречал в общаге девушку с большими наивными глазами и облаком белокурых волос. Она сидела на подоконнике среди разбросанных рюкзаков и пивных бутылок. Ребята, дружно заснувшие после очередной попойки, разлеглись кто где: на диване, в чугунной старой ванне, на полу в кухне и коридоре. Он перешагивал через груды неподвижных тел и не понимал только одного – что здесь делает она?
Девушка улыбнулась так радостно, что ему, окостеневшему в собственном отупляющем безразличии ко всему живому, вдруг до слёз стало светло на душе. Он подошёл к ней и, сорвав с шеи кулон, вложил его в её узкую ладонь. Этот кулон в виде кленового листочка ему подарил в детстве отец. Папы давно уже рядом не было, но деревянная подвеска на кожаном шнурке продолжала висеть на шее, согревая в самые сложные моменты жизни. Пашка рос, крепчал, один шнурок сменял другой, и только подвеска оставалась неизменной. Это была единственная вещь, с которой он никогда не расставался. И вот теперь отдал кулон незнакомке. Отдай он ей своё сердце – это значило бы гораздо меньше.