Лишний - стр. 21
Лёшка поднял голову – над ним в потолке огромная дыра, и там, в крыше тоже. Посмотрел перед собой – Илья, полусидит на полу в пыли, упираясь руками в куски кирпичей, и растерянно оглядывается по сторонам.
– Ты, что наделал?! – зашипел Илья, медленно поднимаясь и осматриваясь. – Ты нас в Запустенье затащил! Андрей Андреевич ещё не дал разрешения, он не установил связь с Запустеньем! Вдруг, здесь Пороки! Нам конец тогда, понимаешь?!
– Серьёзно! – взмахнул руками Лёшка. Это место его вовсе не пугало. Его раздражал Илья. Все больше и больше. – Это я оказывается виноват! Вот как!
А, может, не стоило за окно руками хвататься, Илюшенька!
– Не ори! – прошипел Илья, старательно отряхиваясь, что было бесполезной тратой времени, учитывая, что руки его были в грязи и пыли по локти. Но Илья не терял надежды навести порядок на своем черном. – Пороки всегда рядом.
– Это ты нас сюда притащил, шутник, – отозвался Лёшка, понизив громкость голоса, подойдя ближе к Илье, и ткнув того кулаком в грудь. – Ты за знак ухватился. Ты меня за собой утащил, правильно ведь я понимаю?!
– Правильно, Алёшенька, – недовольно скривился Илья. – Но. Ты меня толкнул первым. Я не устоял и…
У дальнего окна послышалось шуршанье и шарканье по кирпичным крошкам на полу. Илья замер на месте, не договорив, растерянно глядя через плечо Алексея. Лёшка медленно, стараясь не шуметь, не дышать, развернулся и осторожно шагнул к подножию старой лестницы. Ещё шаг и ещё. Аккуратно, чтобы без скрипа и скрежета, дотронулся до металлических перил и заглянул за угол. С облегчением выдохнул, обернулся к Илье и вздрогнул от неожиданности, увидев того прямо за собой. Оказалось, Илюшенька может быстро и бесшумно передвигаться. Лёшка даже его дыхания за спиной не почувствовал. Поёжился от волны накатившей робости и шагнул впёрёд. На подоконнике того самого окна стояла Настя. Она упиралась руками в раму и внимательно осматривалась по сторонам. Увидев Лёшку, девушка, молча, махнула ему рукой, подзывая к себе.
Алексей, стараясь не шуметь, аккуратно переступая беспорядок на когда-то полу, медленно подошёл к Насте. Илья не отставал, хотя шагов его за своей спиной Лёшка так и не смог расслышать.
Алексей подал руку Насте, и та, улыбнувшись, спрыгнула ему в объятия. Красивые чёрные волосы, красивые выразительные карие глаза, красивая фигура. Всё в ней, в Насте, казалось Лёшке красивым, идеальным, безупречным. Он выпустил девушку из рук и только сейчас заметил, нависающую над ним Аню. Лёшка дёрнулся в сторону от неожиданности, но тут же взял себя в руки. Ну, не заметил он её и всё тут. Она слишком бледная, что ли внешне на фоне Насти, она блёклая, она никакая.
– Не такая уж я и страшная, чтобы от меня шарахаться, – едко выдала Анька, не глядя на Лёшку. За его спиной раздался приглушённый смешок Ильи.
– Я этого и не говорил, – спокойно отозвался Алексей.
– Тут и слова не нужны, – буркнула Аня, ловко соскочив на пол. – И так всё понятно. Твой взгляд говорит за тебя куда красноречивее.
– Ревнуешь, малыш, – прыснул Илья. – Не ожидал.
– Раздражает, когда сквозь тебя смотрят, – наигранно равнодушно отозвалась Аня. – Как будто рядом никто, пустое место, пустота. А я есть, между прочем. Я есть.
Аня развернулась и, не произнося больше ни слова, направилась к лестнице. Настя и Илья – следом. Лёшка стоял посреди всего этого запустенья в полнейшей неопределённости: он и хотел и не хотел помогать. Он не понимал своих новых знакомых. Совсем. Не понимал их шуток, их разговоров, их действий. Не понимал, где находится. Не понимал, зачем он здесь. Не понимал, себя. Он запутался. С самого утра день не задался, и чем дальше, тем становилось только хуже, непонятнее, необъяснимее. Поднял голову вверх, резким движением взъерошив русые волосы, и заметил на втором этаже яркий блик света, как солнечный зайчик от зеркала, как в детстве. Лёшка, осторожно переступая крупные куски разрушенных ступеней, медленно стал подниматься по лестнице. Сейчас он не боялся, сейчас его тянул к себе свет – свет неизвестности. Он шёл, под ногами шуршало осыпающееся крошево ступеней, холодные ржавые перила поскрипывали и подрагивали от каждого прикосновения его ладони. Сверху веяло сыростью и прохладой, как от реки или пруда, и даже запах шёл такой же – запах застоявшейся воды.