Лишний - стр. 20
– Больно, значит, жив, – буркнула Настя, сидевшая на полу у стены. – Жив, значит, сопротивляйся.
– Вы все здесь безумцы, – сквозь зубы процедил Лёшка, растирая вновь давшее о себе знать повреждённое ещё утром плечо.
– Нужно холод приложить, – предложил Илья, взмахом руки указывая на руку Лёшки.
– Нет, не стоит, – запротестовал тот. – Холод мне сегодня уже прикладывали. Думал, затоплю всё квартиру и соседей снизу, когда водой тошнило.
– Не тошнило, а таял, – поправил Андрей Андреевич, который сидя в центре комнаты что-то вот уже почти полчаса набирал на клавиатуре своего ноутбука. – Как ощущения были?
– Непередаваемые, – едко отозвался Лёша, содрогнувшись всем телом. – Спазмы, боль, вода. Думал, что тону сам в себе. Думал, что умираю.
– Это мелочи. Это ты ещё даже не замёрз. Порок тебя лишь слегка коснулся. От такого не умирают, – не глядя на Лёшку, бросил Андрей, продолжая всматриваться в монитор. – Горячий душ, горячий чай, теплая постель, и ты в порядке.
– Серьёзно?! – возмутился Лёшка. – А потоп в моей комнате, тогда, что?
– Сколько ты таял, парень, – наконец удостоил взглядом парня Андрей. – Минут пять?
– Да, что вы об этом знаете? – фыркнул Лёша.
– Люди от суток до недели оттаять не могут после встречи с Пороками, – жестко произнес Андрей, напряженно глядя прямо в глаза Лешке. – А кто-то не оттаивает и вовсе. Так, что ты отделался лёгким испугом, Алексей.
– Лёгкой водой, так сказать, – хмыкнул Илья, широко улыбаясь, похлопывая Алексея по плечу.
Лешка резко развернулся и двумя руками с силой отпихнул Илью от себя.
– Ты достал уже шуточками своими! – злобно сощурившись, выкрикнул Лёша, продолжая снова и снова толкать Илью. Тот пятился и не оборачивался. – Это не смешно, слышишь меня, Илюшенька! Мне не смешно!
Новый жёсткий толчок, и Илья, не устояв, пошатнулся назад, правая нога поехала вперёд по идеально чистому совершенно новому полу. Илья растерянно замахал руками, пытаясь поймать ускользающее равновесие, но не успел и, падая спиной назад, лишь смог одной рукой уцепиться за оконную раму, а другой за пострадавшее плечо Лёшки. Тот громко вскрикнул от боли, прогибаясь назад, но волна накатившего леденящего холода заставила его скрючиться, сжаться в комок и сгруппироваться. Голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Что-то необъяснимое выворачивало наизнанку его тело и сознание изнутри. Он не контролировал сейчас себя, он лишь пытался стерпеть боль и не закричать. В глазах потемнело, в голову ударил прилив жара, а звуки казались далёкими, расплывчатыми, гаснущими. Немыслимая сила тащила Лёшку в непроглядную тьму, в холод, во вневдыхаемую затхлость. Он до боли зажал нос ладонью, чтобы пронзительный запах плесени не пробился внутрь него и зажмурился. Споткнувшись обо что-то на полу, Лёшка упал лицом вперёд, приземлившись на бетонный холодный пол, кашляя и хрипя. Ладони его рук в чёрных кожаных перчатках провалились в толстый слой крошева старой штукатурки, тонких деревянных реек и мелких осколков битого стекла. От незапланированного падения в пояснице что-то хрустнуло, а может и не в пояснице. Лёша приложил перепачканную руку к спине и, шипя от боли, медленно поднялся и огляделся.
Алексей был сейчас не в Пустоте, нет. Он снова был в непонятно где – заброшенный дом, скорее, особняк, только старый, словно из прошлого века. Очень старый и не жилой. Три этажа полуразрушенных осыпающихся стен и потолков, покосившиеся, скрипящие от каждого порыва ветра с улицы, окна, нависающая над головой чёрная от пыли и грязи паутина, старинная мебель, заваленная останками когда-то потолка, широкая лестницы в центе зала, перила которой проржавели до основания, казалось, достаточно одного прикосновения, чтобы они рассыпались в прах. Дряхлое пианино в углу давно рассохлось и потрескалось, часть клавиш валялись на полу среди остатков пола, часть на положенном месте, но вверх ногами. Вот оно – Запустенье. По-другому и не скажешь. Прямо в точку.