Лилит. В зеркале Фауста - стр. 7
– Я же сказал – это был только второй уровень воздействия, – хмуро оправдался инквизитор. – А могли бы и пятки поджарить. И потом, вы забыли, каким он был? Во что превратился? Хорошо никого не загрыз.
– Ваша правда, – вздохнул добрый комендант. – Дикий зверь, да и только.
– Жажда, меня мучает жажда, – пробормотал Ганс Шнетке. – Дайте воды, добрые господа…
– Дело сделано только наполовину, – объявил Неттесгейм. – Напоите беднягу, и не только водой. Дайте ему горячего вина, пусть согреет тело и душу, – распорядился он. – Затем перенесите его в добрую комнату поближе к огню, да не поджарьте его, святой отец, – усмехнулся он, к великому неудовольствию инквизитора. – Положите на соломенный тюфяк – он должен перевести дух. И покормите, хотя вряд ли он будет есть, – покачал головой экзорцист. – Его вывернет – так бывает со всеми, в ком хозяйничал демон. А вот мой аппетит тянет меня за стол, господин комендант. Мы с учеником пообедаем, а потом я буду говорить с герром Шнетке. Он – ключ к опасной и важной для меня тайне.
Хозяину постоялого двора дали отдохнуть. Напоили водой, угостили горячим вином. Дали пожевать корочку хлеба. Он даже забылся коротким сном, а когда открыл глаза, то увидел сидящего рядом на стуле с высокой спинкой все того же грозного рыцаря в черном камзоле, с короткой бородой и усами. С пронзительным колющим взглядом. У дальней стены замерли трое – ученик рыцаря школяр Герберт, комендант крепости, на которого свалилась кошмарная обуза – изгонять из его замка дьявола, и хмурый отец-инквизитор, которому хотелось половину человечества отправить на дыбу, а то и на костер, чтобы заранее предотвратить преступления перед церковью. Школяр должен был постигать науку допроса, двое других имели все права стать свидетелями признания.
– Меня зовут Агриппа Неттесгейм, – представился наконец спаситель содержателя таверны. – Я тот, кого страшатся демоны и бесы и кого сам дьявол обходит стороной, потому что вера моя крепка, как тот камень, в основание которого Господь поставил нашу церковь. Я не хвалюсь – это правда. А теперь вспомните, герр Шнетке, все до того момента, когда сама память оставила вас. Все, что было, что удивило и взволновало вас. И кто взволновал вас. Чье присутствие возмутило ваше сердце и душу.
– Подождите, подождите, – пролепетал трактирщик.
Но было видно, что проблески в памяти уже и впрямь волнуют его.
– Ну же, герр Шнетке? Это очень важно.
– Я помню, помню!
– Отлично – говорите.
– Помню… И так ясно… Ко мне приехал в деревянной повозке с плотными бордовыми шторами некий господин, он был в черном плаще и большом черном берете. Господи, как же ясно я все это вижу, будто было вчера…
– Это было три дня назад.
– Да, да, – живо кивнул трактирщик. – Он потребовал отдельную комнату и обед и строго-настрого попросил не беспокоить его. Сказал, что будет ждать гостя. И чтобы я или кто из моих домочадцев даже не думали приближаться к его двери. Забыли о нем. И хорошо заплатил мне. Десять серебряных гульденов! В два раза больше, чем нужно. Щедрый оказался постоялец. Он еще сказал: дайте комнату, где бы никто не побеспокоил меня. Я предоставил ему дальнюю и самую дорогую комнату в моей гостинице. Я держу ее для состоятельных молодоженов. Марта принесла ему горячей воды умыться и хороший обед. Кувшин красного крепкого рейнвейна, два кубка и другую посуду на двух человек. Мы ждали, что за гость приедет к нашему постояльцу, но никого не было. Ждали весь вечер, близилась полночь. И тут я совершил глупость. – Он посмотрел на экзорциста. – Господи, какую я совершил глупость!..