Лилии полевые. Крестоносцы - стр. 33
«Да разве возможны подвиги среди чарующей поэзии летней природы, где на полной свободе все цветет, поет, движется?.. – думал отец Агапит. – Миллиарды жизней зарождаются здесь под каждым листочком и поют на бесконечное множество ладов свои песни, выражая этим жгучую радость – радость своего бытия. В природе с раннего утра и до позднего вечера – головокружительный, веселый праздник. Уединиться мне тут решительно некуда. На этом празднике жизни и бытия можно только снова зажечь то, что потухло!» – с ужасом сознавал он.
И это сознание угнетало отца Агапита и вместе с тем почему-то радовало. Но почему, он сам, как ни старался, не мог определить.
– Невозможно жить рядом с этой природой и не петь. Вот он, милый какой! Так и кланяется, точно говорит: «Возьми меня», – нервно срывая напитанный влагой тюльпан и припадая к нему губами, бормотал отец Агапит. – А вот незабудка! Это значит: «Не забудь меня!».
Целый букет душистых полевых цветов набрал в поле отец Агапит, жадно, всей грудью вдыхая их девственный аромат. «Вот он, пир жизни! – думалось ему. – И все живущее принимает участие в этом празднике жизни. Вот пчелка гудит и летает с цветка на цветок, добывая оттуда капли меда. Вот целые рои разноцветных бабочек гоняются друг за другом…»
«Мир точно приласкать тебя хочет, – ласково говорит сам себе отец Агапит, разглядывая ярко-красную Божию коровку, которая села ему на руку. – Видишь, посидела секунду-другую, расправила крылышки и поднялась на высоту. Лови ее теперь…» Он снял шапку и подставил свое лицо под ласкающие лучи солнца.
Хорошо и радостно было ему на природе. Высоко-высоко в небе поет свою песню жаворонок. Целые стаи стрижей с неистовым криком носятся с места на место, словно о чем-то хлопочут. Мохнатый, полосатый червяк выгибается, взбираясь на гнущийся под ним стебелек травы, и вдруг, испуганный ветром, сгибается в колечко, да так и притих, словно замер. Чары природы повсюду, и, кажется, нет в мире существа, которое чаровница-природа лишила бы своих горячих объятий.
Да, везде ликование, и в первый раз в жизни пришло на ум отцу Агапиту, что нет греха в том, чтобы принимать участие в этом безудержном веселии природы. Это – радость жизни! Это – свободная от всего земного хвала Великому Творцу всей Вселенной!
«Благослови, душе моя, Господа! Вся премудростию сотворил еси!» – в радостном восторге произнес молодой инок, возвратившись домой с ароматным букетом полевых цветов.
«А я еще размышляю о смысле монашеской жизни… – думал отец Агапит. – Вот цветы… Все они радуют человеческий взор и издают тонкое благоухание, а ведь они выросли на различной почве: одни – на плотном месте, другие – на рыхлой земле, иные – на сухих пригорках, а незабудки – в трясине. Так и букет добродетелей в душе человека. Все добродетели доброхвальны и привлекательны – приобретены ли они в юности, в зрелом возрасте или в старости; в мире ли среди широкого простора, на шумном празднике природы или в монашестве, среди уединенных тяжких подвигов. Именно так надо стяжать букет добродетелей! Да приобрести-то их трудно. Надо сначала очистить сердце от всяких греховных влечений и помышлений, и тогда уже насаждать доброе. А бороться с грехом и очищать душу легче в уединении, где меньше всего соблазнов…»