Лилии полевые. Крестоносцы - стр. 32
На третий день отец Агапит подъезжал уже к селу Залесье. Странные чувства волновали его. Сердце сжималось от сознания близкой опасности потерять любимого брата. И в то же время какое-то радостно-трепетное воспоминание о давно прошедшем, когда он гостил у брата в первый раз, превращало его грусть в уверенность, что все обойдется благополучно и болезнь отступит.
Вот и домик брата! Окна в спальне совершенно закрыты. Что там?! Матушка-дьяконица, заслышав стук подъезжавшего экипажа, вышла на крыльцо и, обливаясь слезами, бросилась к отцу Агапиту на грудь, чем привела его в крайнее смущение.
– Да полноте, полноте, сестрица, – сам готовый расплакаться, утешал отец Агапит рыдавшую матушку. – Бог милостив. Теперь лето, тепло, поправиться куда легче. Чем болен-то? – задал он вопрос.
– Да Бог его знает. Простудился, должно быть. Сначала думали, нездоровится просто! Мало ли у кого голова болит или какая там слабость. А вот теперь вторую неделю пластом лежит, не вставая.
– Ну, ведите, посмотрим!
Больной спал. Расспросив подробно про болезнь и посмотрев на спящего брата, отец Агапит распаковал свой чемодан. Он вынул из него ящичек с гомеопатическими средствами и лечебник по гомеопатии. В утешение же невестке сказал:
– Попробуем полечить гомеопатией, иной раз просто чудеса творятся от этих лекарств.
Больной скоро проснулся и слабым голосом спросил, не приехал ли Агапит.
– Приехал, приехал, дорогой мой! – радостно вошел отец Агапит в комнату к больному, неся в руках коробку с лекарствами.
Благословив больного, он припал к нему на грудь и крепко прижал его, точно желая возбудить в нем ослабевшие жизненные силы. Желтое, истощенное лицо больного просветлело и озарилось едва заметной улыбкой, но печать страдания с лица еще не пропала.
– От моих лекарств, да даст Бог, поправишься! – говорил отец Агапит брату. – А я поживу здесь, пока ты не выздоровеешь.
Минут через десять больной, приняв лекарства, снова уснул. Отец Агапит только теперь заметил, что длинный маятник стенных часов мерно выстукивает: тик-так, тик-так! «Это хорошо, – подумал он, – это предзнаменование, что все пройдет ровно и правильно. Дай Бог!» – и отец Агапит осторожно, на цыпочках, вышел из комнаты.
Молитвы отца Агапита, тщательный уход за больным, аккуратный прием лекарств и прекрасная летняя погода сделали свое дело. В скором времени отец диакон уже мог свободно разговаривать с родными, а недели через две начал понемногу вставать с постели.
Дело быстро шло на поправку.
Живя у брата, отец Агапит любил совершать прогулки в окрестностях села и особенно бродить по полям.
– Благодать Божия! Ширь-то какая! – с восторгом рассказывал он брату, возвращаясь домой.
Часто в своих прогулках он направлялся по дороге, которая вела к Вознесенскому селу, что на Высокой горе. «Там, – невольно думалось ему, – улыбнулось было мне счастье! Но вместо него я посвятил свою жизнь Богу и служению людям. Впереди у меня очень много дел. Этим лишь утешусь?»
– А она, Верочка?.. – тоскливо шептал он, когда в сознание его, инока, вползал как тать и теперь любимый им образ. – Ее насильно выдали замуж. Не хотела ведь идти… Как-то теперь она живет?
Отец Агапит даже не знал, в каком городе находится его бывшая невеста. Знал только, что где-то на Оке. Постоянная дума о Верочке наполняла против воли сознание отца Агапита картинами его собственной фантазии, и он ясно чувствовал, что спасения от них надо искать в монашеских подвигах. Строгий пост, продолжительные молитвы, поклоны до ломоты во всех членах – все это было крайне необходимо ему, и как можно скорее.