Лилии полевые. Адриан и Наталия. Первые христиане - стр. 47
В этот день они были так взволнованы, что даже не могли обедать. Роскошный, изысканный и обильный яствами обед римского патриция был предоставлен в полное распоряжение его многочисленной прислуги. Но и рабы, и отпущенники нехотя воспользовались предоставленной им милостью. Их мысли заняты были одним: отчего господа их так сильно огорчены, что не приступили даже трапезе ? Эта мысль не давала покоя прислуге и она, в свою очередь, тоже лишилась аппетита.
Это был очень невеселый день в роскошном дворце Никомидийского претороначальника.
Глава VIII
Обнародование императорских указов и других служебных известий не было особенной диковинкой для граждан новой столицы римской империи Никомидии. Они привыкли, что их государи к прежним титулам своим «самодержца» и «кесаря» присоединяли все новые и новые, как-то: «непобедимые», «великие», «первосвященники», «трибуны», «консулы», «проконсулы», «отцы отечества», «благочестивые», с присовокуплением имен местностей, где были одержаны победы, имен покоренных народов и их вождей, и количества павших неприятелей. О таких победах, на самом деле существовавших, но также иногда и не существовавших в действительности, императоры любили объявлять весьма часто. В конце концов Никомидийские граждане перестали даже интересоваться ими и, быть может, только из одной учтивости или даже из боязни, когда проносился слух о какой-нибудь новой победе «непобедимых кесарей», посылали к ним во дворец депутации.
Депутации поздравляли обоих императоров с воинскими успехами и доблестями (иногда чисто фиктивными) и благодарили их за заботу об охранении жизни верноподданных, их имущества и границ государства, которые к этому времени почти не раздвигались, а только действительно охранялись, хотя иногда и урезались стараниями воинственных соседей, отовсюду окружавших империю. Впрочем, никомидийские граждане слышали только об успехах римского воинства, слухи же об уронах, которые оно часто терпело, почему-то до них вовсе не доходили.
Как бы там ни было, но объявление последнего указа кесаря взволновало всю Никомидию, и народ огромными толпами собрался послушать глашатая и его секретаря, объявлявших указ во всеуслышание по стогнам37 и торгам шумной столицы. По всем улицам, переулкам, рынкам и дорогам, ведущим в окрестности города Никомидии, на столбах были вывешены доски, на которых читался указ, производивший множество оживленных толков среди горожан и поселян ближних деревень и собиравший к себе толпы народа.
На лицах всех без исключения граждан Никомидии ясно читались недоумение и скорбь, на лицах огромного большинства – недвусмысленный страх. И недоумение, и грусть, и страх нагонял на лица людей указ, довольно туманно объяснявший причины гонений той веры, которая уже давно никем не преследовалась, но зато весьма ярко грозивший ужасными наказаниями за убеждения, иметь которые никто уже не считал для себя преступлением. Такой страшный, кровавый и кровожадный указ читался жителями Никомидии впервые.
Указом этим императоры окончательно воспрещали всенародно исповедовать христианскую веру, объявляли, что все офицеры и чиновники, не отрекшиеся от христианства, исключены из государственной службы, и, наконец, сообщали народу, что по их повелению христианские церкви и молитвенные дома будут разрушены до основания.