Лилии полевые. Адриан и Наталия. Первые христиане - стр. 37
Адриан сначала молчал, потом смеялся над просьбами Наталии, потом сердился; но ничто не помогало. Тогда, видя невозможность скрывать далее, он сказал твердо и решительно, придав суровое выражение своему голосу:
– Ну, смотри же, после не упрекай меня, что я все рассказал тебе!
– Нет, нет! – отвечала Наталия. – Только говори, Бога ради! Я слушаю тебя!
– Так ты хочешь знать те причины, которые заставляют меня оставаться на службе, несмотря на то, что я с радостью покинул бы свой пост?
– Да, да! – подтвердила Наталия, кивая головой.
– Ну, так слушай же. Ты, по всей вероятности, ничего не знаешь о том, что происходит у нас в Никомидии? Потому-то ты и весела так и беззаботна, как птичка. А если бы ты знала настоящее положение вещей, то никакое веселье не пошло бы тебе на ум!
– Что же такое случилось в городе? – спросила Наталия, испуганно глядя на мужа.
– Не перебивай меня! – ответил Адриан серьезно и тихо отстранил Наталию от себя. – В столице весьма и весьма даже неспокойно. Брожение умов идет всюду – не только в Никомидии, но и по целому государству. Злые люди день и ночь только и стараются о том, чтобы поддерживать волнение между гражданами и раздувать опасное пламя возмущения не только здесь, но и далеко по окрестностям. Разумеется, им это выгодно, но каково же нам, мирным людям, не посвященным в их постыдные замыслы? Уже и теперь нет любви и согласия между гражданами. Зависть и ненависть царствуют всюду; подкапываются один под другого, с тем чтобы погубить и уничтожить своего противника, а самому завладеть его местом. Страшно даже и подумать, что делается! Честь отдельных лиц, жен, семьи ни во что не ставится – разврат полный… Брат идет на брата, отец на сына. Ужас, ужас! Мятеж чистый. Но весь этот пламень таится еще внутри. Что же будет, когда он прорвется наружу? Кажется, он сожжет и проглотит у нас все…
– Адриан, ведь это страшно! – перебила его речь Наталия, вся побледнев.
– Страшно, Наталия, очень страшно! Но все это еще ничего, пока только граждане не ладят между собой. Пока чиновники строят друг другу козни при дворе и в канцеляриях – это еще все-таки беда не важная. Но что ты скажешь, если это брожение проникло и в войско, если злые люди постарались деморализовать даже и войско? Здесь уже гибель всему государству, здесь полное разорение и смерть!
– Да! Это ужасно, Адриан! – прошептала Наталия, подняв на мужа свои большие печальные глаза.
– Вот видишь, я только напугал тебя! Впрочем, ты сама виновата, ты сама хотела этого! – сказал Адриан, привлекая к себе жену и целуя ее. – Полно! Стыдно тебе печалиться, раз ты уже сама упрекала меня в том. Оправься же, прошу тебя, и слушай дальше, если хочешь!
– Да, да! Говори, прошу тебя! – живо подхватила Наталия, и глаза ее опять заблестели. – Я хочу все знать, хочу нести ту самую тяготу, которую несешь ты. Не бойся за меня! Я сильная. То был не страх перед лютой опасностью, но боязнь за то, сумею ли я в минуту опасности быть верной подругой и помощницей тебе, моя радость, мой герой? Твой рассказ меня не пугает; я приготовилась слушать его. Но меня пугает моя женская слабость: сумею ли я выдержать предстоящее, возможно, и нам испытание. Теперь же я ничего не боюсь, как бы ни был страшен твой дальнейший рассказ. Об одном только прошу тебя: рассказывай мне все, ничего не скрывая, как бы это ни было ужасно.