Лик полуночи - стр. 62

Страж взял его покрепче.

– Они тебя не обидят, – прошептал он.

– Эй, привет, – мягко произнесла Крона и уже хотела снять шлем, чтобы показать ему, что она всего лишь человек и у нее есть лицо.

– Де-Крона, – предупреждающе сказала Де-Лия.

– Он не станет разговаривать с нами, если мы будем в шлемах, – парировала она. – Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть, – начала Крона, встав на колени и отложив шлем в сторону, вишнево-красный лицевой щиток щелкнул, захлопнушись. – Как тебя зовут?

Ребенок уткнулся лицом в собственное плечо, все еще хватаясь за руку стража. Крона еще несколько раз мягко обратилась к нему, заверила, что не обидит, и попросила повторить, что он уже сказал Дозору. И мальчик наконец осмелился взглянуть на нее своими большими карими глазами. Де-Лия стоически держалась рядом.

– Как тебя зовут? – попробовала Крона еще раз.

– Э-Эстебан, – почти всхлипнул он.

– Ты можешь рассказать нам, как выглядели мужчины, Эстебан?

– Эта маска, она была жутко страшной, – выпалил он. – У нее были кругом огромные рога – шесть, и огромный черный язык, и острые клыки. Разные – синие, оранжевые, красные, пурпурные и желтые. И белые.

– А о человеке в маске ты что-нибудь можешь сказать?

– Он был высокий… – сказал он неуверенно, швыркая носом. – Не такой высокий, как вы. Может, он был невысокий. Но у него был сильный голос.

– Громкий?

– Нет, не знаю. Сильный. Как будто он считал, что то, что он говорит, очень важно.

– Что он сказал?

Эстебан опустил глаза и пробормотал:

– Ерунду всякую про Пятерых.

Де-Лия скрестила руки, словно в нетерпении. Она никогда не умела обращаться с детьми.

– И?

– Моя мама говорит, что только недоумки верят в Пятерых, и я не собираюсь говорить о них.

Он втянул щеки, как будто ему пару раз дали по губам именно за это.

Крона поежилась, но сдержала раздражение в голосе. Атеизм был новой модой. В последнее время стало модным считать людей одинокими и покинутыми. Так думала и высшая аристократия, и низшие слои общества.

Они заявляли, что магия – это естественное явление, как гравитация. И что никакие разумные существа не размещали ее на краю – она просто была там. Говорили, что свитки были написаны вовсе не рукой Абсолона и что, возможно, Абсолона даже не существовало. Некоторые свитки были подделаны, это правда, но говорили, что подделаны все свитки. А Великое пришествие? Просто миф о сотворении мира, способ для первых людей объяснить непригодные для жизни условия за краем Долины. Сама Крона чувствовала себя оскорбленной за такое легкомысленное пренебрежение.

– Мы не будем говорить о богах, только о человеке в маске. Нам нужно знать, что он сказал, чтобы поймать его. Если ты расскажешь, о чем он говорил, тебя за это не накажут.

В стропилах ворковали голуби, будто выражая свой скептицизм.

Вытирая нос, Эстебан продолжил:

– Он сказал, что Пятеро рассердились, и поэтому ему нужно избавиться от людей, которые их рассердили. И что он должен показать людям красоту. И что-то еще, типа чтобы оправдаться перед женщиной, потому что ему жаль. Или что-то такое. Он хорошо говорил – ну знаете, правильно. Как говорят богачи. И на руках у него были белые перчатки. Но я не видел… Больше я ничего не знаю.

Ребенок замолчал.

– А второй человек? – спросила Де-Лия.

– Белый. Бледный, как мука. Но я не видел его лица. И он был в черном плаще. Я не… – губы у него задрожали. – Я правда ничего не видел.