Лик полуночи - стр. 61
Но красота поразила ее лишь на мгновение, на один только миг, а потом до нее дошло, что действительно лежало перед ней. Лепестки были вырезаны из вскрытого живота жертвы, а пестик и тычинки – ее конечностями, торчащими вертикально вверх из центра окровавленного туловища, а ладони и стопы вяло повисли, имитируя пыльники. Где-то подо всем этим, поддерживая цветок, расположенный под углом для демонстрации, изображая цветоложе, находилась голова без лица – с него он содрал кожу, чтобы человека нельзя было опознать.
В ней вскипели тошнота и гнев, смешиваясь вместе, отчего в груди стало горячо, а челюсти сжались под шлемом.
Кто мог совершить такое? Какие должны быть у человека руки, чтобы увековечить такое насилие? Какая должна быть у него душа? Чтобы смотреть на другое человеческое существо и думать: «Хочу его сломать»?
Она представила себе человека в гладком цилиндре, шагающего по темным улицам, стуча серебряной тростью по камням. Мимо шла женщина, застигнутая врасплох в такой час, когда должна была находиться дома со своей семьей. Мужчина посмотрел ей вслед, глаза его засияли, и на лице появилась улыбка. Его острые резцы блестели в свете газа, вспыхнув, как острые лезвия, когда он повернулся, чтобы уничтожить ее.
Так хищник преследует свою добычу.
Дрожа, Крона присела, изучая красные и пурпурные линии жертвы, отмечая, как точно они согнуты и сломаны. Да, это лепестки, заметила она, а это пестик, это тычинки… Но что это?
Шарбон был известен тем, что использовал все тело, чтобы сделать цветок. И все же какой-то части не хватало. Сбоку лежала небольшая кровавая куча.
Де-Лия опустился на колени рядом с Кроной. Подняв стеклянные лицевые щитки вверх на шлем, сестры посмотрели друг на друга. И во взгляде каждой читались и жалость, и решимость – поровну.
– Как ты думаешь, что это там, на руке? – спросила Крона, указывая на вялые запястья.
– Да, я тоже это заметила, – сказала Де-Лия. – Разрез в центре ладони. След от толстой иглы?
– От броши с камнем отчаяния? Или след от укола?
– Возможно. Сволочь, – она хлопнула Крону по плечу, прежде чем поднялась. – Мы его достанем.
Они снова закрыли лица щитками.
– Мы пока еще не знаем, что это, – сказала одна из стражей Дневного дозора, женщина, указывая на часть, не включенную в цветок. – Как только тело осмотрит эксперт, мы поймем, что он удалил.
Тело нашел десятилетний мальчик. Он часто играл в этом месте, потому что здесь не было людей, только голуби. Но сегодня он услышал голоса.
– Он видел двух мужчин, – продолжила член Дозора. – Один был в маске. Вот почему мы послали за вами.
Она привела регуляторов к месту, где сидел ребенок, скрестив лодыжки, у подножия сломанной лестницы.
Здание было ветхим, как и большинство строений этого района. Регуляторы ласково называли его «анти-районом» севера. Все стекла из окон давно вынули для других целей, дверей не было, а штукатурка на стенах отслаивалась, как шелушащаяся кожа.
Рядом с мальчиком находился другой страж Дозора, мягко держал его за руку и тихо разговаривал. На светло-коричневом лице мальчика виднелись следы слез. Когда ребенок заметил регуляторов, он вскрикнул, как от боли, дернулся и попытался убежать. Сегодня он видел уже столько ужасов, что вида фигур, надвигающихся на него, как из ночного кошмара, не выдержал.