Лихолетье Руси. Сбросить проклятое Иго! - стр. 12
– Явное дело, упрежден был Сидорка, – несколько успокоившись, продолжал Гордей. – Дворню вооружил, псов с цепи поспускал, даже трудников из монастырского села пригнал. Проку-то от монастырьих людишек мало-то оказалось, поразбегались они, да и кому охота за нечестивца голову класть…
– Добро, что хоть не ушел Сидорка. Гридя и Истома, царствие им небесное, молодцы! – подал голос Ивашко и добавил: – А что упрежден был сын боярский, не иначе. Ежели не знал бы, откуда б те острожники взялись?
– Так купчих грамот и не сыскали. Куда он их, окаянный, припрятал, там же и на мою деревеньку были? – громко вздохнув, безнадежно развел руками Корень; его длинный подбородок, чуть не в пол-лица, заросший редкой кустистой волосней, обвис, казался еще больше, всегда сдвинутый набок обтрепанный поярковый колпак был нахлобучен на лоб.
– И хоромы спалить не успели! – досадуя, воскликнул другой лесовик с болезненно-желтым отечным лицом и темными мешками под глазами.
– Слава Богу скажи, Рудак, что в живых остался, – буркнул еще кто-то.
– Если бы не Клепа, что на болотную стежку вывел, никто б не ушел, – с необычной для него серьезностью заметил Митрошка.
– Ин ладно, передумкой прошлого не воротишь! – махнул рукой атаман. – Придет час, узнаем, кто иуда. Ныне ж о деле надо. Долго мыслил я о всем и вот что скажу, молодцы. Весьма опасным стал промысел наш в тутошних местах. В боярские и монастырьские села не сунешься с силой такой, купцы в одиночку не ходят, большие обозы со стражей нам не взять. А тут еще острожники серпуховские и коломенские дыхнуть не дают! Надо уходить отсюда! – повысил он голос и, не обращая внимания на ропот, который послышался вслед, громко продолжал: – Да, уходить надо. Давно уж я о том думал, а после дел вчерашних и вовсе решил: за Оку пойдем, в Рязанские земли!
– Там тоже не разгуляешься – степь близко, – возразил Рудак.
– А лес в Рязанщине какой – за версту все видать, – поддержал его Корень.
– И все ж надо туды идти! – с горячностью воскликнул атаман. – Тут нас всех перебьют или переловят. Слышали небось, что купец московский, которого мы под Серпуховым встретили, сказывал? Задумал великий князь Дмитрий Иванович извести ватаги со всей земли московской. И он это исполнит! – жестко, словно чеканом по железу рубал, произнес он.
Раздался недовольный гул, кто-то выкрикнул:
– Мельник шума не боится!
– Не потому, что так князю Дмитрию охоче или всесильный он, – продолжал уже спокойнее вожак. – В другом тут дело. Вот все вы не первый год разбойный промысел ведете. А заметили, что в последнее время мало кто пристал к ватаге нашей? Оттого все оно, что обезлюдела московская земля после сечи Куликовской, остальным ослабление от поборов дали. Ведомо мне: не платит Москва в Орду дань после мамайщины… Теперь вот давайте судить-рядить, что делать станем.
– Выходит, был бы покос, да пришел мороз! – желчно заметил Рудак, его дряблые щеки, заросшие седыми волосами, всколыхнул едкий смешок.
– Тут не можно, там тоже с рязанцами сыр-бор не разведешь. Конец ватаге пришел, так, что ли, Гордей? – раздраженно выкрикнул Епишка, его рябое от оспы лицо перекосилось, сузившимися шальными глазами зло смотрел он на Гордея.
– Заткнись, Епишка! Раздор посеять хочешь? Не дам! – вспыхнул чернобородый; густые, сросшиеся на переносице брови, под которыми углились темные глаза, сердито нахмурились. – Никого не неволю, тебя ж тем паче! Кто как хочет, пусть так и делает! – громовым басом заорал он. – Зачем я вас на рязанские земли зову? Боярским и монастырским людям худо там живется, вот и начнут они к нам приставать. На Рязани мы скоро войдем в силу.