Личный интерес - стр. 10

Лев Семенович качает головой.

— У меня теперь кафедра — эта скамейка, к тому же времени вагон. А внимают мне аудитория прохожие да голуби. Но знаете, порой здесь слушают внимательнее, чем студенты в теплой аудитории.

— У студентов мысли в другой стороне.

— У вас тоже. Сложное дело ведете?

— Муторное. Куча этических качелей.

— Самое интересное в этике, господин адвокат, — это не правила, которые прописаны в ваших кодексах, а то, как поступает человек, когда перед ним приоткрыта дверь и вокруг — ни души.

— Вообще никакой интриги не вижу: от халявы еще ни один не отказался.

— Интересно, как поступите вы сами, ибо «Несправедливость, совершенная тобой, хуже той, что совершена против тебя».

— Весьма спорное утверждение, принадлежащее, кажется, Сократу.

— Истина.

— Он просто никогда не пытался доказать невиновность тех, кого стоило бы посадить еще вчера.

***

В московском офисе кипит жизнь. Мы сняли весь одиннадцатый этаж, чтобы впечатлять клиентов масштабом, и это сработало.

Итак, три года назад планировался поистине масштабный проект, для реализации которого было создано совместное предприятие с участием государства («ГрандРазвитие») и частного бизнеса («ОливСтрой»). Проект сразу окрестили витриной частно-государственного партнерства. Город пообещал помочь с коммуникациями, банк — выдал многомиллиардный кредит. Все улыбались.

Однако спустя два года идиллия партнерства сменилась конфликтом, который с каждым днем становится все более ожесточенным.

В два часа дня в конференц-зале собираются представители «ОливСтрой», включая гендира Вешневецкого, моего старого приятеля. И первый час все просто орут.

Бедная секретарша Настя с круглыми глазами носит кофе и воду. Выслушать доверителей, дать им выплеснуть эмоции — неотъемлемая часть работы. Важно не допустить их до суда в таком состоянии, иначе эмоции могут взять верх прямо там.

Когда все, обессилев, плюхаются в кресла, включаюсь сам и объясняю стратегию.

Вешневецкий перезванивает этим же вечером. Я все еще в кабинете, работаю, поэтому отвечаю незамедлительно, хотя и порядком устал от живого общения.

— Аркадий Игоревич, слушаю.

— Савелий Андреевич, я все кручу в голове нашу ситуацию и действия судьи. Реакции как будто замедленные. Ходатайство отклонили без объяснения. Этот внезапный интерес к внутренним бумагам. Подозрительно.

— Вы думаете, судью «качают»? Или это уже точная информация?

— Мне говорили... что с Савенко дела нужно решать через ее правую руку. Как там зовут помощника?

— Александра Дмитриевна Яхонтова. Да ладно. Серьезно?

— Вы с ней знакомы?

— В рамках первого заседания.

— Что скажете?

— Грамотная, держит дистанцию. Через нее идет все: черновики, служебки, даже чашка кофе. Но взятки? — Морщусь. — Крайне сомнительно, однако, если это так, я узнаю.

— Я тут погуглил ее параллельно. Яхонтова — классическая серая мышь из судебного аппарата.

Не слишком ли уничижительно для человека, который в обед сам едва не кричал в панике?

— Правильные черты лица, отличная дикция, талия сантиметров шестьдесят и длинные волосы. Это, по-вашему, мышь?

— А у вас, Савелий Андреевич, к ней как будто личный интерес появился?
Этого еще не хватало. Резко поправляю:

— Исключено. Есть такое понятие, как адвокатская этика. Не стоит из-за меня волноваться.