Личный демон для Мин Джихо - стр. 20

– Положил.

– Канпунги[22] списываются? – Хаюн стянула с лица маску и закусила нижнюю губу.

– Только одна порция, и ее заберу я. – Пришлось пожать плечами. – Раз ты забираешь сэндвич с лососем.

– Ладно. – Она ушла куда-то к кассе, чтобы доделать все дела.

Мы с Дауль справедливо разделили оставшиеся десерты, где она забрала, наверно, процентов семьдесят от общего остатка. Кинул в свой пакет еще пару миндальных круассанов, те самые канпунги, в которые я насыпал немного токпокки, и пару кругляшей кимпаба. Дауль же, как обычно, собрала просто нереальных размеров пакет, из которого торчал батон. Открыла пустой мусорный мешок, а я аккуратно поставил в него все наши пакеты, завязанные на узел. Таким образом мы могли незаметно выносить еду и разбирали ее уже на улице после окончательного закрытия.

– Все, пошла я. – Дауль взяла в одну руку пакет с едой, в другую – мусорный пакет из бака рядом и пошла к мойке. – Джихо, Хаюн-хан, давайте поторапливайтесь.

– Да иди уже, – хмуро ответила ей Хаюн. Ее всегда бесило, что Дауль нас подгоняла с грязной посудой. – Эй, а ты? – повернулась она к Ёнхёну. – Долго еще будешь сидеть? Мы закрываемся.

– Как невежливо, – хрипло ответил ей он. – Можно же посидеть у вас до приезда такси?

– Хорошо. – Отрезала Хаюн и, взвалив на себя сразу несколько керамических подставок для десертов, понесла их на мойку.

Я сложил еду для персонала, замотал витрину. Дауль везла огромный контейнер для мусора на улицу, скрываясь где-то в черноте ночи. Пока оттирал поверхность витрины от капель соусов и другой грязи, проглядел, кто зашел в кафе. Сперва подумал, что Дауль справилась супербыстро, но, подняв голову, увидел перед собой двоих.

Один был каким-то старым, немного серым и невероятно толстым. Его живот выглядел до того круглым, что создавалось ощущение, будто он проглотил воздушный шар или арбуз. Его товарищ же, напротив, был тощим, как палка. Лицо его скрывалось в тени капюшона, руки – в карманах толстовки.

– Мы закрыты. – Я не скрывал своего отвращения и негодования.

– Продайте мне пирожное.

– Мы закрыты, – повторил я, глядя на то, как этот самый толстяк лениво прохаживается вдоль витрины.

Хаюн выглянула из-за стены, что была между кассой и моей линией. На ее лице отразились недоумение и липкий страх – иногда к нам действительно захаживали неадекватные. Эти двое не первые, но каждый раз надеешься, что последние.

Сом И оказался поодаль от нее. Он качал своей рогатой головой, но что это означало, я не знал.

– Вам нужно удалиться, иначе мы вызовем полицию, – не унимался я, сжимая в руке грязную тряпку. Так и хотелось кинуть ее им в лицо.

– Я сказал, что хочу пирожное. – Толстяк пошел ближе к кассе. Я не сдвинулся с места, потому что тощий оставался стоять в дверях, а рядом был второй вход на линию, пускай и забаррикадированный паллетами. – Продайте мне его.

– Касса уже закрыта. – То ли страх звучал в голосе Хаюн, то ли злость. Хотя, скорее, все вместе. – Как и кафе. Приходите завтра, с радостью продадим вам любые пирожные.

Незнакомец остановился. Вжался ладонями в витрину, но смотрел при этом не на остатки десертов, а на Хаюн. Было в этом взгляде что-то странное – не обычное мудацкое извращение, когда он мысленно бы ее всю облапал. Нет, тут что-то другое. Жадность? Голод? Ненависть?