Личное дело опера Иванова - стр. 8
Вид у него был потрёпанный, глаза покраснели от бессонной ночи.
— Так и не взяли? — аккуратно держа вторую бутылку подальше от своих форменных брюк, Андрей налил кефир в стакан и двинул ближе к Олегу.
— Какой там! Он даже носа не показал, как будто чует, гад! Девки задолбались на трассе стоять — каждый хрен ведь так и норовит подснять! Особенно дальнобои. Мы с мужиками уже не выдержали, говорим, чё отлыниваете, раз такое дело и зверь не идёт, подрабатывайте на ремонт кабинета, а то, вон, участковым малину наводят, а у нас в о́перской — как в заброшке! А они ржут. Помнишь, кстати, Леночку? Ну, Гаврилову? Из секретарской? Видел бы ты её задницу в чулочках, это песня какая-то!
— На живца, значит, дёргаете? А почему решили с этого бока заходить? Пропавшие имели отношение к девицам лёгкого поведения?
— Да нет, обычные девчонки, между собой никак не связаны. Единственное, что можно считать косвенно общим, это то, что у обеих отцы эти, как их… Бизнесмены новоявленные.
— А вот это интересно. Может, отсюда и заходить?
— Да откуда мы только не заходили уже! Проверяем уже всё подряд! Не стыкуется. Поэтому отрабатываем все версии. Ну а чё делать, Андрюх? Два эпизода, это, сам понимаешь, уже на серию тянет. А нам сейчас только серийника не хватало, особенно перед этим, мать его, слётом.
— Каким слётом?
— Ну ты чего, Иванов, совсем закис тут, на участке своём? Ветеранов МВД! Круглая дата в этом году. Вас на обеспечение порядка разве не распределили ещё?
— А, это...
Да, он действительно закис. Самогонщицы, бытовые ссоры, если повезёт — велосипед у кого-нибудь украдут или даже пацаны тачку угонят покататься. А в остальном — бумажки, бумажки, бумажки... И нехилый километраж пешим ходом по участку — по всем этим самогонщикам, дебоширам и прочим. Чувствовал себя так, словно срок мотает. Уже пятый год.
— Да мы тоже, если честно, какие-то никакие, — вздохнул Харламов. — Топчемся на месте, топчемся... А толку? Львович кряхтит: устроите мне висяка[1] — всех, на хрен, попру за несоответствие. А мы, веришь, и так из штанов выпрыгиваем! — вспомнил про пятно от кефира на ляжке, потёр. — Не хватает нам тебя, Андрюх! Фарта твоего и чуйки ищейской, ох, как не хватает!
— Не трави душу, Олеж! Отчуялась, похоже, моя чуйка. Чем дальше, тем больше понимаю, что не вылезу уже с участковых. Львович мои прошения о переводе уже, похоже, даже не читает, сразу отклоняет. Да оно и понятно — куда мне в оперативку-то? Маринка вон, от рук отбивается совсем. И главное, при мне — тише воды, а как без меня, так нянька воет с неё! Так что хорошо ещё, если не придётся вообще осесть где-нибудь в кабинете, бумажки перекладывать. Дожился, блин, отличник уголовного розыска. — Отрешённо погонял по столу крышку от кефира. Усмехнулся: — Бывший.
— Ой, ну кончай, Андрюх! Опер бывшим не бывает, тебе ли не знать! А вообще, я давно говорю — жениться тебе надо. Не, серьёзно! Не хочешь заморачиваться с отношениями, так взял бы хоть какую-нибудь разведёнку с дитём. И ей за счастье — мужика нормального отхватила, и тебе хорошо — и баба регулярная, и дети под присмотром.
— Так, короче, — обрывая больную тему, поднялся Андрей, — это всё прекрасно, но мне пора. — Сунул в папку чистых листов, пару ручек и карандаш. — Василий! — В кабинет заглянул Петров. — Останься здесь, если Машков всё-таки подойдёт, что, конечно, вряд ли, возьмёшь с него объяснения по поводу мордобоя и угроз. Только аккуратнее с ним, он контуженный на всю бошку. Будет пытаться командовать, помалкивай в ответ, не нагнетай. Я сейчас к цыганам, потом по адресам. Вернусь после обеда.