Личное дело опера Иванова - стр. 5
— Олег, вчера как, всё нормально?
Харламов, не поднимая головы, пожал плечами:
— Угу. Только перед самой планёркой Маруно́вский ваш заходил, тебя искал. Я сказал, что ты отлучился ненадолго. Ну, по личному.
— Блин, Олеж, ну нахрена по личному-то?
— А как ещё? Ты ж собирался вернуться вообще-то. Маруновский, кстати, стуканул на тебя Львовичу, имей в виду. Тот сегодня с утра интересовался почему тебя снова нет на планёрке, ну Маруновский задницу свою и прикрыл. Сказал, что ты с вечера как по личному свалил, так тебя и нет до сих пор.
— А Львович?
Харламов снова пожал плечами:
— Кряхтел.
Андрей досадливо дёрнул щекой.
Начальник их отделения полковник милиции Разумов Борис Львович был в своё время знатным опером. Но те времена давно прошли, и теперь, благополучно осев на руководящую кабинетную должность, он давно уже просто ждал выхода на пенсию, попутно пытаясь воскресить в своём отделении доблестную «милицию семидесятых», если не пятидесятых вообще. Воскресить, конечно, не удавалось — времена не те, не те нравы... И всё, что ему оставалось, это ностальгировать, а в моменты наивысшего гнева хмурить лохматые брови и долго, сердито кряхтеть.
И то, что он кряхтел из-за его, Иванова, отсутствия на планёрках — это хреново.
А вот Маруновский, метящий на должность начальника по организации работы участковых, но, по сути, такой же старший участковый, как и сам Иванов — просто ганд... Ну то есть, нехороший человек. А проще говоря — жополиз.
Но передний зуб ему, получив дисциплинарное с занесением в личное дело, Андрей в своё время даже не за это выбил. А так... по личному.
Выйдя на улицу, первым делом обратил внимание на клубящуюся вдали тучу. Видно, прогноз не соврал, и гроза всё-таки будет. Да и душно так, что хоть ложись и подыхай. Одуряюще пахло цветущей над крыльцом Отделения акацией. В замершем воздухе лениво кружили первые хлопья тополиного пуха. Началось. Теперь чисть не чисть, а следующие минимум три недели китель с фуражкой будут словно вынутые из заснеженной задницы.
Машинально смахнул с погона невидимую соринку, глянул на часы. Итак, сначала на опорный пункт, брать объяснения с ночного дебошира, а потом...
— Андрей Иванович!
Чуть не выругался — от скамейки к нему решительным шагом неслась Краснова. В глаза тут же бросился и словно магнит потянул на себя всё внимание струящийся подол её зелёного, игриво приоткрывающего колени платья.
— Вы извините, но я всё-таки не понимаю, причину отказа! В диспансере мне сказали, что у вас острая необходимость как минимум в запасной няне! Нина Тимофеевна не справляется, она...
— Она прекрасно справляется — это раз, — очнувшись от плена точёных, перехваченных тонкими ремешками босоножек щиколоток, перебил её Андрей. — И вас это в любом случае не касается — это два. А в-третьих...
— А в-третьих, — вскинув подбородок, неожиданно дерзко прервала Краснова, — Нина Тимофеевна хотя и с большим опытом, но, по сути, обычная медсестра. Да, она профессионально ставит капельницы и меняет судна, вот только вам-то вовсе не сиделка нужна! А я, позвольте напомнить, квалифицированный педагог-дефектолог! И если вы хоть что-нибудь увидели в моих рекомендациях, то там сказано, что в институте я даже защитила программу по ранней адаптации...
— А в-третьих, — в свою очередь прервал её Андрей, — если бы мне пришлось давать вам характеристику, то первой строкой я записал бы неадекватную настойчивость. И именно это, помимо вашего возраста, меня и не устраивает. Потому что я знаю совершенно точно, что уже через неделю, максимум через две, вы начнёте устанавливать в моём доме свои правила, согласно вашей очень учёной степени, или что там у вас. Но это моя семья, Оксана Васильевна, и мои правила! А поэтому вы мне не подходите!