Личное дело майора Власовой - стр. 62
Назло Юджину – и самой себе! – кое-как натягиваю носки, засовываю ноги в меховые угги, набрасываю на плечи пальто и, громко хлопнув входной дверью, выхожу в подъезд и перевожу дыхание. Меня уже достало это состояние полной беспомощности, и я надеюсь, что сегодня меня избавят от необходимости носить тугую повязку и… торчать в своей квартире в обществе надоедливого оккупанта.
Возле подъезда мнётся Власов, и я хмурюсь.
– Ярик? Ты зачем приехал? – протягиваю вместо приветствия.
– Чтобы убедиться, что ты в порядке. И отвезти тебя к врачу.
Затылком ощущаю прожигающий взгляд, но назло домашнему преступничку дефилирую до бывшего и целую его в щёку.
– Спасибо! Я как раз забыла вызвать такси. Хорошо, что ты не забыл, что мне сегодня на приём.
– Ну разве я мог? – усмехается Ярослав. Он бросает быстрый взгляд в сторону моего окна и неожиданно спрашивает: – Твой… этот… хоть помогал тебе? Мне ты запретила приезжать, Ритку отшила… Мы волновались, Ангелин.
– Этот помогал, – выдавливаю улыбку.
– Не очень-то заметно! Что на тебе? Пижама?
– Это спортивный костюм, – обижаюсь я.
Ярослав вздыхает, поигрывает желваками, очевидно, решая, стоит ли ему по-мужски разобраться с этим моим прямо сейчас, или дело терпит. Как все мы помним, встреча Власова с Юджином не входит в мои планы, поэтому я наигранно звонко смеюсь и говорю:
– Ну ты же знаешь меня, Власов! Задушил заботой, вот и психанула. А то слишком попахивает перспективой щей-борщей всяких, а это – ну совсем не моё!
Постепенно вихрь в глазах Ярослава утихает, и он усмехается:
– Ох, и жалко мне этого бедолагу! Ладно, поехали.
Осмотр, рентген, длительная беседа с травматологом, и наконец я свободна. К сожалению, только от состояния беспомощности и ограниченности, а не от временного сожителя. Но наставления врача о медленной разработке руки, скорое возвращение к работе и тренировкам необычайно воодушевляют меня. Уверена, стоит только вернуться к привычному образу жизни и забить голову расследованием, как все глупости сразу забудутся.
Покинув кабинет врача, я тихонько вращаю по кругу плечом. Ноющая боль отдаёт куда-то под лопатку, но я стискиваю зубы, продолжая неторопливые движения.
– Эй, Гель, полегче, – хмурится Власов. – Док сказал: «медленно разрабатывать двигательные функции руки и плечевого сустава», а не свернуть её к чертям собачьим в первый же день!
– Не терпится вернуться к работе, – ослепительно улыбаюсь ему. – Ты же мне ничего не рассказываешь, а я от любопытства уже умираю!
– Попридержи коней, – смеётся он. – У тебя больничный открыт, да и с нашей работёнкой лучше бы тебе восстановиться как следует.
Я не напоминаю бывшему, как он пустился по следу дочери, едва придя в себя после тяжёлого ранения. Незачем. Мы говорим на разных языках, и он попросту не в силах понять, что значит для меня работа за неимением других жизненных ценностей.
Тихонько вздыхаю и прошу:
– Ярик, а, Ярик? Ну что там с расследованием убийства Лики Велегурской? Удалось этих пацанов взять?
– Как сквозь землю провалились, – выплёвывает он сквозь сжатые зубы. – Никакого продвижения нет, полковник уже плешь проел, мэр давит авторитетом. Вот ей-богу, Гель, лучше не спрашивай. Отдыхай, покуда можешь.
Мы выходим на лестницу и начинаем движение вниз. Каждый шаг по ступеньке отзывается отголоском боли в плече, но я ни за что никому в этом не признаюсь. Я больше не вынесу ни секунды в бинтах на половину туловища.