Лицей 2025. Девятый выпуск - стр. 10
Ему же будет совершенно не о чем со мной говорить, грустно подумала Зоя. И сказала:
– Эти книжки – они не мои. Просто подруга эмигрировала и попросила квартиру разобрать для аренды. Это книги её парня, он с философского МГУ. Я в философии не особо. В музыке, кстати, тоже. Я вообще сценаристка.
– Так это же ужасно интересно – когда люди разные, – ответил Ян. И продолжил говорить о себе.
В разговоре он упомянул, что ведёт телеграм-канал с философскими мемами. Зоя спросила название. «Нагромождение смыслов»[2], – ответил он. Зоя взяла телефон и начала вбивать название в строку поиска, но поняла, что не помнит, как пишется слово «нагромождение»: через а или через о. «Тут не ловит, потом добавлю», – сказала она.
Уже оказавшись дома, листая перед сном его посты, в которых Зое было непонятно примерно ничего, она как-то вяло подумала, что за весь вечер Ян не задал ни одного вопроса. Но Зоя быстро отогнала эту грустную мысль. Она плыла. Чувствовала себя избранной. Зое хотелось любить. И она выбрала любить, а не думать грустную мысль.
На следующее утро Ян спросил, какие у Зои планы на майские. Она ответила, что едет с приятелями в Питер, и предложила заглянуть вечером в бар, откуда они по старой традиции привыкли стартовать в путешествия. Ребята взяли коктейли, Зоя – вино, Ян – водку. Он пил, Зоя любовалась. Как аристократично и по-русски, думала она.
Хотя Зоя и не особо любила Петербург, это было чистое счастье – предчувствие тепла, длинных выходных и любви. Зоя толком не могла участвовать в беседе, потому что её занимала мысль: как же всё-таки удивительно, что в огромном мире встретились два человека и понравились друг другу. Этого просто не может быть.
Но это было, точно было, и была даже пятая по счёту рюмка, после которой он сказал «а можно я с вами?». Зоя ойкнула от радости, а Сеня пробурчала что-то – мол, такие вот спонтанные путешествия – удел либо тотальных богачей, либо нищебродов с низкой социальной ответственностью. Нищебродом Ян не был. Зоя и так догадывалась по внешнему виду, а когда он заявил, что в Питере предпочитает останавливаться в «Гранд-Отель Европа», только довольно улыбалась. «Мы вообще-то хату сняли на Петроге», парировала Сеня. «Видимо, вам будет в ней менее тесно», учтиво ответил Ян, многозначительно посмотрев на Зою.
Сеня рвала и метала. Она любила Петроградку. Здесь несколько лет назад она провела почти два месяца, по итогам которых написала первый рассказ. Здесь же она впервые почувствовала, что однажды станет писательницей. Сеня говорила, что она оттуда вообще бы не выезжала, и даже спланировала расписание завтраков в своих любимых заведениях на районе.
Но Зоя не вникала. Она плыла.
И вот Петербург. Всё как обычно: мало спали, много пили. Шлялись. Город ещё к тому же будто поменялся с Москвой погодой: уезжали в ливень, а приехали в светлую весну. Не к чему было придраться, совсем. Разве что к игре в бумажки на лбу одним вечером. Ян кроме своего Вронского не знал ни одного из загаданных Зоиными друзьями героев: Зендая, Юра Борисов, Михаил Лабковский. Посмеиваясь, он спрашивал: кто все эти люди? Зоя в восторге восклицала: да ты живёшь в информационном вакууме! Друзья косились с недоумением.
В последний вечер поездки Ян, заглянув в Зоин чемодан, сказал, куда-то в воздух: