Лев и соседка - стр. 3

Она такая хрупкая, тонкая, пискнула и завалилась к стене. Полезла драться, опять пыталась меня портфелем своим огреть.

Только посмеялся, скрутил легко. Сил в ней вообще не было.

— Отшил тебя Борисыч, — я злился на неё, сдавливал с силой сопротивление. — Куда тебе нужен такой старый? Чем я тебе не понравился?

Она мотала головой, а я пытался выловить губами её губы.

Такая неконтролируемая волна во мне попёрла, да ещё с адреналином и эйфорией вперемешку, что я бы…

Охренеть!

Я насиловал что ли?!

И вдруг Лира посмотрела мне в глаза. Загнанным зверем.

— Я никогда, ты что! — я сам испугался содеянного.

А в её перепуганном взгляде вопль о помощи.

— Неужели так можно влюбиться? — прошептал я, ослабил хватку и рукой погладил её плечо. Продолжил тревожно шептать, — я не о тебе. Ты не любишь его. Я о себе.

Сделал шаг назад. Улыбнулся во весь рот, своей безотказной, белозубой улыбкой. Ослепительный оскал дал осечку, оказался не таким уж и безотказным. Девушка юркнула в сторону и побежала быстро наверх, а я остался стоять и смотреть в стену.

Кажется месяц или два назад мне точно так же было хреново на вечеринке – девушка сбежала.

У меня были легкодоступные подружки, а с той самой встречи у меня никого не было. И я не хотел.

Вспышка яркая выжгла всю дурь и неразборчивость в связях.

Бывает. Жалко, что в девятнадцать, некоторые до тридцати без башни.

Медленно поплёлся наверх. На нашей лестничной площадке хлопнула дверь. Далира спряталась в своей съёмной квартире.

2. 2

Мог бы и эту квартиру сдать. Но мне нравилось, что в посёлке есть, куда завалиться и это не дом родителей. В девятнадцать иметь своё жильё – просто невероятно круто.

Возможно, поэтому лет в семнадцать я всем навязывался, со всеми знакомился, вливался во все компании, а теперь наоборот: меня искали, ко мне в друзья набивались.

Как жизнь меняется! И это зависит от того: есть у тебя недвижимость или нет.

Когда я во взрослую жизнь входил, батя и старший брат Касьян со мной разговаривали на тему, кому я нужен и что с этим делать. Оценив мои умственные способности как в целом неплохие. Отпустили с Богом в свободное плаванье, но приглядывают.

Трёхкомнатная квартира старой планировки. Комнаты маленькие, потолки невысокие. Балкон имелся. Мебель старинная.

Пустая квартира… Я сразу свет включил. Фонарь осветил маленькую прихожую, никак не могу привыкнуть, что на вешалке только мои вещи. Когда-то здесь с братом жил. Брат Миха бросил учёбу, ушёл в армию.

Я один.

И мне страшно смотреть в глубину этого маленького коридора. Мне всё время кажется, что там стоит высокий, здоровый мужик, держит в руке ремень. Бегут по коже мурашки. Я – маленький ребёнок.

Намного раньше здесь жил мой отец – Лисицын Сергей. Очень жестокий. На спине у меня четыре шрама остались — воспоминания о папе. Бил. Недавно я на очередной попойке потерял паспорт и взял отчество и фамилию кровного отца. Это такой вызов своим страхам.

Но он всё равно стоит в конце этого коридора.

Несколько шагов, я везде включил свет.

Батя Гриша забрал меня в приёмную семью, по наводке моей первой учительницы Марии Николаевны. Меня спасли. Теперь у меня куча приёмных братьев и сестёр, родня вся добрая.

Психику лечили мне десять лет, не меньше. И всё, что осталось от садиста — это сны и боязнь одиночества.