Лев и соседка - стр. 17
Уроки проходили сами собой. И пусть мне навязали начальные классы, я не против. С детьми весело заниматься. Решила задержалась в школе. Библиотекарь – женщина пожилая попросила помочь разложить книги.
Спешить мне было некуда вовсе. У Лёвы вторая смена в университете.
А ещё позже до меня дошла мысль, что он не взял мой номер телефона. И я неожиданно начала готовиться к тому, что всё не так и сладко у нас. Возможно этой мыслью я притянула зло. Сомнением в своего Лёву. Он такой классный и славный, что нельзя в нём сомневаться ни капли…
Да, мне двадцать шесть.
До слёз за себя обидно, потому что я верю в любовь. В настоящую, долгую, вечную.
Глупая, наивная Далира. Потому что парень слишком юн, а это однозначно ветер в голове.
В библиотеку вошла некая Елена Алексеевна. Ненамного старше меня. Невысокая, располневшая разведёнка с одним ребёнком. У неё мальчик трёх лет, который почти всё время проживал с её родителями. Она натянула неприятную улыбку, я и улыбаться не стала.
— Далира Басмановна, — обратилась она ко мне.
Я уже раз десять делала замечание, что она неправильно называет моё отчество, пока не поняла, что это говорится нарочно.
— Басамовна, — поправила библиотекарь, протирая очки. — Вы что-то хотели, Елена Алексеевна?
— Поговорить с Далирой, как женщина с женщиной, Лирочка.
И улыбки её лживые, и слова её только казались ласковыми.
Я ничего не сделала ей! Я её не знаю. Зачем так сильно приставать ко мне. И это взрослые люди.
— Я училась с Марией Самоделовой. В юношестве Рыбкиной.
— Ох, помню я её, не проработала даже и трёх месяцев у нас.
— Да, это она хотела Лёву Лисицына усыновить.
У меня пробежал холодок по позвоночнику. Сердце ёкнуло. Я стояла к Елене спиной, книги аккуратно из стопки отправляла на полки. Ставила их по размеру: вначале самые высокие переплёты. Можно было не заморачиваться, но смотреть на женщин не хотелось.
— Далира! Маша из очень богатой семьи. Её племянница Полли и Лев уже помолвлены. И тут на весь посёлок новость: вы со Львом любовники.
Ахнула библиотекарь. А потом прошептала:
— Гриша если узнает, такое будет.
— Гриша – это Григорий Петрович, приёмный отец мальчика.
— Он не мальчик, — прошептала я, хотя стоило промолчать.
Они вдвоём ухнули.
— Знаешь, если у тебя фигура, лицо, то это не значит, что ты можешь со вчерашними выпускниками школы по кустам трахаться.
Я резко повернулась и посмотрела ей в глаза.
«Выпускниками», во множественном числе. "По кустам" и такое грубое "трахаться". Учитель анатомии и биологии, ей видимо виднее, как это всё называется и где происходит.
— По какому праву вы лезете в мою личную жизнь? И кто сказал? На заборе написано?
— Этот посёлок слишком маленький, Замалиева, — нагло фыркнула Елена, и взглядом смерила меня.
Поджала губы.
Нет, я ничего не выдумала, насчёт зависти. У меня фигура и лицо. А у неё нет. У меня Лёва, а она одинокая.
Про меня будут распространять слухи даже те, кто меня не знает. Вот как вопрос поставлен: они помолвлены. А если Лев сказал правду и нет там ничего? Тогда они скажут ему, что я изменяю или что-то подобное. Все хотят влезть в мою личную жизнь со своей злобой, неудовлетворённостью и грязью. Это мерзко.
Не понимаю, как это работает. Почему я привлекаю их, вот таких людей?
Я стою рядом с ними, а они кидают невыносимые взгляды и перешептываются.