Лев Боаз-Яхинов и Яхин-Боазов. Кляйнцайт - стр. 27

– Что потеряли вы?

– Годы самого себя, свою мужскую зрелость, – ответил Яхин-Боаз. – Есть только одно место, и это место – время. Почему я держу у себя карту, которую обещал ему? Мне она не нужна. Я мог бы ему ее оставить. Мог бы послать ему.

– Вашему отцу?

– Мой отец умер. Сыну.

– Почему же вы ему ее не отдали?

– Я оставил ее себе, сохранил, чтобы найти то, чего так и не нашел.

– Что именно?

– Я хочу поговорить о льве, – сказал Яхин-Боаз, взглянув на часы.

Врач раскурил трубку, потратив на это, как показалось Яхин-Боазу, чуть ли не целую минуту.

– Ладно, – сказал врач из тучи дыма. – Что такое лев? Лев – то, что может вас убить. Что есть смерть?

– У нас есть время в это углубляться? – спросил Яхин-Боаз.

– Я вот о чем: что есть смерть в этом контексте? То, чего вы хотите, – или чего не хотите?

– Кому ж охота умирать? – спросил Яхин-Боаз.

– Вы удивитесь, – заметил врач. – Давайте попробуем выяснить, чем бы стало для вас ваше убийство львом.

– Конец, – сказал Яхин-Боаз.

– Было б это, скажем, для вас наградой?

– Вовсе нет.

– Было бы, ну… что противоположно награде?

– Наказание? – спросил Яхин-Боаз. – Да, наверное.

– За что?

– Мои жена и сын могли бы излагать это вам весьма протяженно, – сказал Яхин-Боаз, вновь поглядывая на часы. – А меж тем лев выжидает каждое утро перед зарей.

– Он приходит к вам в квартиру или следует за вами на работу? – спросил врач.

– Нет. Но он – где-то там, и я знаю, что он там.

– Ну да, – сказал врач. – Но вы же сами выбираете, встретить его или нет, да?

– Да.

– Так мы говорим о том, что вы боитесь выйти и встретить льва-мясоеда. Вы боитесь, что примете наказание.

– Об этом я не думал, – произнес Яхин-Боаз.

– Каких людей наказывают? – спросил врач.

– Всяких, полагаю.

– Присяжные удаляются обдумать, – сказал врач. – Присяжные входят вновь. Судья спрашивает: «Как вы находите ответчика?»

– Виновным, – ответил Яхин-Боаз. – Но откуда приходит лев? Объясните.

– Ладно, – произнес врач. – Зайду в этом, уж как сумею, далеко. Но вам следует помнить, что у меня не только нет всех ответов, но и большинства вопросов нет в том, что касается вас. Забудем о формальностях. Лев есть нечто экстраординарное, и питается ли он мясом или играет на кларнете – вопрос скорее академический.

– Он бы не убил меня кларнетом, – сказал ЯхинБоаз.

– Лев, – продолжал врач, – способен по-настоящему воздействовать на вас. Но это не страннее телевидения, к примеру. Прямо сейчас в эфире передают изображения разговаривающих, поющих, танцующих людей, возможно, там есть даже изображения львов. Будь в этой комнате телевизионный приемник, мы б увидели эти образы. Мы б могли слышать голоса, музыку, звуковые эффекты. На нас они бы эмоционально воздействовали в самом деле, хотя образы были б всего лишь образами.

– Это не вполне сопоставимо с моим львом, – сказал Яхин-Боаз. – К тому же все, у кого есть телевизионный приемник, могут увидеть передачи, о каких вы говорите. А моего льва вижу только я.

– Предположим, – сказал врач, – что вы единственная личность на свете, у которой имеется приемник, способный принимать эту конкретную передачу. – Он поглядел на часы. – Приемник вины и наказания.

Яхин-Боаз посмотрел на часы. Осталось меньше минуты.

– Но откуда приходит лев? – спросил он. – И где передатчик?

– От кого вы ждете наказания?