Летопись Кенсингтона: Кенсингтонский народный фольклор - стр. 50

– Извращенец, – проворчал Роджер, оплачивающий два фунта ливерной.

– По сусалам ему, – посоветовал Фредди, прижимая к груди свиной фарш.

Но Джон никого не слышал – его помутненный колбасой взор упал на Брайана, который как раз покупал прелестный кус колбасы. Кровавой! Дикон издал натужный храп и вырвал у Мэя все волосы, оставшиеся после последнего облысения. Их было ровно три, да и то это были не волосы, а презренные нитки, коими Брайан подшивал парик к голове. А затем Джон засунул ему нитки в рот и приказал глотать.

– До единой! – сложил из себя крик Дикон, пока Мэй, давясь, глотал злополучные нитки.

А зачем Джон был так суров? А затем, что мимо проходил Ринго. а урны поблизости не было, а валяющиеся на полу нитки раздражали Старра так же, как и обрывки журналов непристойного содержания, кои часто вылетали из окон порядочных кенсингтонцев. Целые же журналы никоим образом Рингу не раздражали.

Ну, а теперь, когда мы осветили этот вопрос, вернемся к другому. Когда Мэй докушал нитки, Джон отнял у него колбасу, щелкнул зубами и пошел домой. По дороге, впрочем, на него напал злой бульдог Дэвида Боуи. Дэвид дрессировал его целый месяц и был в конце концов вознагражден огромным кусом кровяной колбасы, правда, немного пожеванной с краешков. Джон, в свою очередь, проделал подкоп к Дэвиду Боуи и из мести съел всю его квашеную капусту, хотя всегда терпеть ее не мог…

Однажды Доблестного рыцаря (так сам себя окрестил Элтон Джон) угораздило затесаться в самолет, на котором группа «Куин» летела в Швейцарию. Элтон.. пардон, Добрыцарь сидел на мешках в грузовом отсеке и, жалуясь сам себе на плохое обслуживание, отчаянно мерз в своих ненадежных доспехах.

– Н-н-нич-ч-чег-г-го. – утешал он сам себя, – в-в-в-от приеддду в Ш-швейцццарию, с-сражжжжюсс с каким-м-м ниб-б-будь швейцццар-р-ром и сразззу согреюссос.

Наконец, самолет приземлился, и Элтон ринулся к выходу, расталкивая изумленных квинов.

– А этот брундуляк что тут делает? – наперебой спрашивали они друг друга. – Откуда он тут родился?

Фредди подставил Элтону ножку, Добрыцарь с грохотом свалился у ног Мэя, а тот нагнулся над ним и посмотрел ему в глаза – строго и со значением.

– Ой, – втянул голову в плечи Элтон. – Нет! Не гляди.

– Ты за проезд не платил? – навис над ним и Фредди. – Не платил! Деньги где? Где деньги? Пиастры-пиастры? Дукаты-дукаты? Тугрики-тугрики?

Он еще долго перечислял валюты разных стран, но Добрыцарь его уже не слушал – он стремглав катился вниз по трапу, считая ступеньки. Их оказалось ровно пятьдесят две, но Элтон не обратил на это ни малейшего внимания, а просто достал из недр своего объемистого рюкзака маникюрный наборчик, привел свои доспехи в относительный, как ему казалось, порядок, и ринулся на поиски какого-нибудь завалящего швейцара, чтобы вызвать его на честный бой, измолотить и ограбить. Подбегая к лучшей гостинице столицы, Элтон издал ликующий крик – возле ее двери стоял огромный бородатый мужичина в фуражке и с галунами. Добрыцарь с разбегу боднул его головой в живот…

Очнулся он, дрожа от холода все в том же грузовом отсеке самолета, летящего в Лондон. Почему – Элтон узнал гораздо позже. А ведь все было просто – у входа в гостиницу стоял Дэвид Роберт Джонс. ДА, с бородой. ДА, в фуражке и с галунами. Он как раз отдыхал в Монтре, когда узнал о приезде квинов. Маис оделся поприличнее, отрастил окладистую черную бороду, чтобы смотреться солидным господином, и отправился в столицу навестить. Дэвид остановился возле входа, чтобы прикурить, и тут на него налетел неразумный Добрыцарь. Боуи двинул диафрагмой навстречу его голове, и для Элтона турнир был окончен. Закончилась же эта романтичная история вовсе не романтично – вернувшись в Англию, голодный и злой Элтон со злости передавил всех швейцаров лучших гостиниц Лондона.