Летопись Кенсингтона: Кенсингтонский народный фольклор - стр. 25
Всех затрясло, и именно это, возможно, и дало толчок всему помещению, которое, по принципу костяшек домино, передало толчок далее, в результате чего сотрясение дошло до дома, по крыше которого карабкался наш общий друг. Не удержавшись на скользком обледенелом скате, Трубочист закричал и полетел вниз. Хорошо, что январь выдался снежный. Хотя трубочисту было все равно – в сугроб он не попал, а гукнулся спиной об табличку «По газонам не ходить – ноги выдерну!». И замер.
Когда все высыпали из «Шинка», незнакомец не подавал признаков жизни. Внезапно он зашевелился, но не по своей воле – из-под чужестранца выкарабкался Дэвид Боуи. Бросив: «Будет жить», он, прихрамывая и суя за пазуху пресловутую табличку, направился в питейный дом. А прочие кенсы подошли к паданцу, чтобы как следует рассмотреть грозу района. Кто-то – кажется, Фредди – сдернул с него шапочку, и —
– Ах!
– Ох!
– Не может быть!
А застигнутый врасплох человек изо всех сил зажал лицо ладонями. Фредди взял его ладони своими и резко развел их в стороны. Заглянув за них, он скривился и изо всех сил – питч! – плюнул в нахальную рожу со знакомыми пугливыми глазками, после чего с чувством выполненного долга закрыл обратно ладони разоблаченного Брайана…
– Нет, я все могу понять и простить, – кипятился несколькими минутами позже Фил Коллинз, отогревая несчастного Мэя глотком крепкого теплого грога. – Но зачем чан-то портить? Чан-то мой тебе чем не угодил?
– Зачем водку спер? – злился Фредди. – Зачем в глаз дал? Собака переодетая.
– Наитие, – бормотал Брайан в спасительную кружку глинтвейна. – Наитие Божие. Так само собой вышло. Я не хотел, но сделал!
– Вот отскребешь чан… – холодно сказал Фил.
– Вернешь винище! – хищно продолжил Фредди.
– Публично извинишься перед Ринго, – поддакнул Ангус.
– …И только тогда мы поймем и простим, – сухо закончил Дэвид Боуи.
Мэй поперхнулся вином, вскочил, раскланялся, каркнул: «Мерси!» и упорхнул…
– …А почему – Трубочист? – задал вопрос Джо Кокер, до этого примерно и не перебивая слушавший легенду.
– Потому что Мэй, будучи уволенным из пожарной части и временно не занимаясь выпуском гитар собственной фирмы, так сказать, подрабатывал левым путем. Он чистил трубы и проверял отопление.
– А водку? – недоумевал Кокер. – Зачем брать водку? И откуда ледоруб?
– Выпить хотел. А ледоруб… Ты же знаешь, он никогда не расстается со своей гитарой каминного происхождения. Вот и замаскировал ее.
– Нет, нуахули? – Кокер явно был в ударе, поэтому и заговорил по-новозеландски.
– Ладно, – захлопнул большую заплесневелую книгу Хранитель Одного Из Кенсингтонских Склепов, – ты мне и так уже весь распорядок дня и ночи в бебеху сбил.
– А продолжение? – приставал Джо. – Про Черного Психиатра? Про Кровавый Омнибус На Двадцати Девяти Колесиках?
– Иди, иди, – проскрипел Склепарь, щелкая суставами. – Сегодня ночью больше ничего не будет, даже сигарет и кофе.
Джо Кокер понурился, вышел и пошел по району, как прежде, выкликая свою старую присказку: «Ти-ихо в Кенсингтоне! Кенсингтон спи-ит!». А двери склепа гулко захлопнулись за его спиной под жуткую музыку и душераздирающее хихиканье Склепаря…
/ – картинка №8 – / Кто осквернил Блюстителя, или Натуральное маврокордато! /
Однажды Элтон Джон… Впрочем, история не о нем. Хотя начинается все с него, так что выкинуть мы его никак не можем.