Летопись Кенсингтона: Фредди и остальные. Часть 3 - стр. 33
– ЧТО? – заорал ему прямо в лицо белый от страха Мэй. – КТО? ЗА-РЕ-ЗА-ЛИ?
– Дура, – ласково сказал Фредди. – Мэй, живой я вернулся, живой.
– Кровищи-то!!! – бился в судорогах Мэй. – Да куда ж вы смотрите, а? Убийство! Натуральное! Планета спрашивает – кто будет отвечать? Держите! Уйдут, проклятые!
И без лишних слов он вгрызся в ногу БГ.
– Да я здоров! – гаркнул Фредди.
Брайан выплюнул недожеванную ногу
– А-а-а, вон оно как? – не обещающим приятностей голосом изрек он. – Окровавленный! Куда нож дел? Зачем ты кровь не смыл?
– Сам я! – плакал Фредди. – По собственному я.
– А чего ж тада? – удивился Мэй.
– У меня, – слезы стояли в горле Фредди. – У меня… Нету.. Ы-хы-хы! (носом – СССШШШМММССС!!!)
– Чего ж тебе надобно?
– Утки! – плакал Фредди. – Утки хочется! А нету!
– У меня, – заметил Брайан, – как это ни удивительно, тоже нету никакой утки.
– То у тебя! – плакал Фредди. – А у меня… Где моя утка?
– Где же я тебе в три часа в Кенсингтоне утку добуду? – хохотал желчный друг.
– Ты дряхлый! – плакал Фредди. – Тебе не понять! Ведь утка – это… Это утка!
Брайан наконец-то проняло. Он уселся рядом с Фредди, разинул свой невероятный рот и так заревел, что с окон попадали воробьи и любопытные кенсы. Друзья сидели поперек тротуара и плакали. БГ не плакал. Он давно ушел.
И тут мимо вдохновенно разливающейся парочки вихляющей кавалерийской походкой прошествовал Элтон Джон, который, наплевав на супы и оставив кашеварить Боуи, как раз направлялся на очередной карнавал в своем любимом костюме утенка Дональда.
– Утка, – медленно сказал Фредди. – По-моему… Нет, в самом деле, товарищи, это же самая настоящая утка! Ать! Она от меня не уйдет!
И, выхватив второй, несломанный нож, он погнался за завопившим от страха Элтоном. Тот несся по улице, петляя, как заяц. Молнией влетел он в телефонную будку, запломбировал ее своим объемистым утиным задом и быстро позвонил Ринго, а заодно и Кокеру.
– Помогите! – прокричал он в трубку. – Спасите! Тут – нарушение! Непорядок здесь! Ох, матушки! Эх! Ух! Юх! Смертушка моя!
Это Фредди принялся раскачивать будку, зверея с каждым качком. В глазах его горел неугасимый людоедский огонь.
– УТЯ! – хрипел Фредди. – УТЯ, ВЫХОДИ!
– Не смею! – пищал Элтон в щелочку. – Не дам себя заесть! Себя жри!
Фредди остановился и смерил будку нехорошим взглядом.
– Уточка, – поманил он пальцем Элтона. – А мы тебя ждем. Ты выходи давай, сынок.
– Вот, держи! – сказал вдруг Брайан, протягивая Фредди свой надувной круг в виде утки. – Для себя берег. Другу – отдаю.
Фредди схватил круг и одним махом скусил утке голову. Круг бахнул и сдулся.
– Не то, – надулся Фредди. – Жулить? Утку мне! А-а-а! Уточку! Утицу! Утищу!
Тут возле будки остановилась чудная желтая карета с решетками на дверях. Кокер и Ринго под руки проводили пациента в машину, а из оной – в кенслечебницу, где он был прикручен ремнями к койке, да так и оставлен – поразмышлять о смысле жизни, а заодно и обдумать свое безобразное поведение.
Навестили Фредди в пятницу. Он при виде посетителей тут же принялся рваться с кровати и кричать:
– Моя утка! Утятка!
Его оставили еще ненадолго. А потом еще. В общем, забирать его пришли через месяц. Фредди уже не буянил, а вовсю блаженствовал.
– Нянька, утку давай! – орал он, развлекаясь.
Ему мгновенно приносили судно, и Фредди с печальным шумом… Ну разве не в этом есть счастие человеческое?