Летопись Кенсингтона: Фредди и остальные. Часть 2 - стр. 37

…Спустя три дня, когда запас консервов благополучно подходил к концу, дверь тихонько заскрипела, и в комнату вполз изрядно измученный Брайан. Он робко протянул Фредди свой засаленный кисет, в котором что-то грустно брякнуло. Фредди сам чуть не брякнул от неожиданности.

– Чего так мало-то? – изумился Джон, заглядывая в кисет.

– Да разве ж за таку машину много дадут? – отозвался Брайан. – За таку машину мало дадут. И дали.

– Так ты же ж ее же ж только ж в прошлом году ж в Сицилии ж купил же ж! – прожужжал, как потревоженный улей, Фредди. Брайан замялся и стал стеснительно кашлять.

– В Сицилии что за мастера! – презрительно заявил он. – Там только мафия бессмертна. А машины там – не машины, а козьи орешки! Так что берите, пока даю! А где консервы? – сменил он тему, заметив, что во время его обличающей тирады друзья медленно окружали его с трех сторон. С четвертой было окно, и Мэй, вспомнив, что Боуи в отъезде, сдался на милость победителей.

– Подавитес, – и кинув пухлую пачку купюр, гордый Мэй собрался уходить.

Но реакция друзей была отменной. Они резво набросились на лжеца-лжеца, схватили его за ноги, перевернули и трясли до тех пор, пока на полу под висящим Брайаном не образовалась изрядная куча денег разной масти и нации – от индийских рупий до русских рублей. Больше всего в куче было почему-то тугриков.

– А теперь и клип будет, – и Фредди разжал Брайану зубы гаешным ключом, дабы извлечь из-за щеки последнего несколько десятков пенсов, отложенные на черный день. – Видишь, как хорошо! И даже, друзья мои, Брайану выйдет на шампунь! Вечно грязный ходит, как кундель.

Брайан наконец был отпущен. С грохотом упав на пол, он уткнулся носом в доски и затих, время от времени издавая странные звуки – смесь ржания лошади с цоканьем белки.

– Пятьсот восемь, пятьсот девять, пятьсот десять, – это Роджер считал деньги. Его избрали почетным казначеем группы (не путать с почетным казнедеем – Борисом Гребенщиковым), и он теперь старался выглядеть солидно в глазах друзей. Он считал вслух, поминутно слюнявил пальцы и переносил купюры из одной стопки в другую. Стопок было две – конвертируемая валюта и тугрики, неизвестно откуда добытые рьяным машинным продавцом.

По завершении счета все (за исключением рьяного машинного продавца) поднялись и с песней (см. выше) отправились в пункт обмена валюты, где их чуть не убили за такое количество тугриков. А несчастный Брайан все лежал, и лежал, и плакал, и плакал, пока не проплакал здоровенную дырищу в доске, и теперь оттуда потянуло мерзкой сыростью и пауками. Брайан быстро вскочил и со всех ног дунул за друзьями. И вовсе не потому, что ему стало сыро. Нет! И теперь мы вам вынуждены поведать – против воли самого Мэя, пусть не возникает потом – его страшную семейную тайну! Брайан.. Нет, не так. Брайан Гарольд.. Нет, опять не так. Почтенный господин Брайан Гарольд Мэй (вот как), как ни прискорбно и похабно это звучит в наш век интеллектуального прогресса и высоких скоростей… Короче, как ни крути, но от этого ни спрятаться, ни скрыться, ни вообще… Мда. Короче. Брайан Гарольд Мэй панически боялся пауков!!! А вот стрекоз он не боялся. Никогда. И ни за что. И вообще – про то, чего боялся и не боялся Брайан, мы расскажем не здесь и не сейчас. Об этом – отдельная история. А пока —