Лето, в котором нас не будет - стр. 37

- Давай лучше я тебя провожу. А эту ерунду, я имею в виду слабительное, лучше утопить.

- Ещё чего.

Мы обмениваемся взглядами, почти весёлыми, и мне не по себе. Не по себе из-за всего, что произошло, из-за того, что мне отчего-то неловко стоять рядом с ним. Но не так, как раньше. Ничего, по сути, не изменилось, но мне почему-то больше не хочется его убивать. И это внушает беспокойство.

- Что ты сделал с его собакой?

- Я не хотел, так получилось. Этому распоясавшемуся идиоту показалось, что будет весело, если он натравит её на меня. А мне так не показалось.

- Дьюссон – это твоя фамилия?

- Потрясающая сообразительность.

- А откуда он её знает?

- Пришлось познакомиться. Я сопровождал леди Сиору, а мальёк Джастер был со своими родителями. Обмен светскими любезностями, но чем-то я ему не приглянулся. Бывает.

- Ты выходишь на улицу, - глупо сказала я. - Разговариваешь с другими людьми. Почему в моём доме тебя запирали на ключ? Почему нас с тобой не познакомили?

- Думаю, малье Флорис не желала именно нашего с тобой общения. Одно дело – уличный разговор посторонних. Другое дело – жить в одном доме, да и вообще... - он неопределенно мотает головой, и это самое "вообще" остаётся непроговорённым. - Лучше, чтобы малье Флорис не знала о нашей встрече. Не стоит её тревожить. Её можно понять.

- Это потому, что она знает, что ты... ты... - это так трудно выговорить! - Что мой отец – твой отец?

- Чего?! - он вытаращивает глаза. - Мальёк Аделард – мой отец? Кто тебе сказал такую чушь, малявка?!

- Но... – теряюсь я. - А разве нет? В смысле, моя гувернантка, Коссет, сказала, что твоя мать и мой отец...

- Не знаю, кто тебе что наболтал, но это полный бред. Наши родители действительно были знакомы, но своего родного отца я прекрасно знаю, точнее, знаю, кто он. И это отнюдь не Аделард Флорис! - он изумлённо качает головой, а моя собственная голова идёт кругом. И ещё становится стыдно. Ужасно стыдно.

- Твой настоящий отец жив?

- Живее всех живых, - мрачно говорит Эймери. – Такие живучие, как ползучие тальпы.

- Но почему тогда ты живёшь у нас, а не у него?

- По кочану.

- Я серьёзно!

- А ты думаешь, все дети нужны своим родителям, наивная малявка Хортенс? - прежние язвительные интонации возвращаются в его голос. - Это далеко не всегда так, особенно если ребенок – ущербный со всех сторон. Иногда им легче вовсе забыть об ошибке молодости. Отрезать, как поражённую тлёй ветку.

- Но ты же здоров! - восклицаю я. - Ты же...

Он поворачивается ко мне и вдруг прижимает палец к моим губам, и я сразу же замолкаю.

- Всё, хватит. Мне пора, пока нас тут никто не застукал. С днём рождения, малявка. Надо было подарить тебе словарь по лайгону, но кто же знал, что мы с тобой всё-таки встретимся. К тому же не уверен, что тебе это поможет. Впрочем, спасибо за палку.

Это очень-очень глупо, но я стою и разглядываю его, чувствуя острую, но не облекаемую в слова необходимость что-то сказать, что-то сделать. Облегчение после его слов такое же сильное, как и смущение от его прикосновения.

- Мне жаль, что так получилось с твоим цветком, - наконец говорю я. Вообще-то я не обязана перед ним извиняться или что-то там объяснять. И всё же я почти извиняюсь.

- Мне тоже. Я бы на твоём месте не делал так слепо всё то, что предлагает твоя подруга.